Натиг Расулзаде: Ловушка

– Выходите, – сказала девушка.

– А что здесь такое? Это склад? Какой это район? А что в амбаре? – профессионально стал забрасывать ее Гасанов вопросами, еле сдерживаясь, чтобы не достать блокнот и не показаться смешным.

Девушка, ничего не отвечая, шла впереди. Гасанов еле поспевал за нею. Она уверенно вошла в, как назвал его Гасанов, амбар (и, как выяснилось, – оказался прав), он – вслед за ней. Изнутри амбар был ненамного краше, чем снаружи – груда картонных ящиков, валяющихся на земляном полу, бутылки и банки из – под пива и колы, разный мусор и хлам. Гасанов инспектировал все это острым взглядом газетчика.

– Ну и что нам тут делать? – спросил он. Девушка ответила не сразу.

– Вообще-то, нам здесь нужен труп. Гасанову показалось, что он ослышался.

– Труп? – спросил он. – Вы сказали – труп?

Она не ответила, глядя куда-то в глубь помещения; что-то, кажется, высматривая там. Гасанов засуетился; не то, чтобы он испугался, в конце концов, не ее же ему бояться, но он, как человек дотошный, чувствовал себя беспокойно, если не выяснял все до конца.

– Труп, – повторил он, и вдруг его пронзила догадка. – И вы полагаете, что этим трупом буду я?

Девушка посмотрела на него.

– Труп или раненый, – несколько смягчила она свою формулировку.

– Я не хочу быть ни трупом, ни раненым, – категорично заявил он. – Даже не думайте. Кстати, хочу предупредить: я вооружен и буду защищаться.

– Вы вооружены? – удивилась она. – Интересно, чем? Презервативами?

– Нет, кастетом, – сказал Гасанов, надевая на руку кастет. – Зовите своих дружков, посмотрим, кто кого…

Она улыбнулась и, как понял Гасанов, улыбка предназначалась его наивности.

– Успокойтесь, – сказала она. – Никаких дружков у меня нет.

– А что же… есть? – спросил он.

– Есть деловое предложение, – сказала она, достала сигарету из сумочки, закурила.

– Из-за этого делового предложения мы приехали сюда? – деланно возмутился Гасанов, уже сочтя за мрачную шутку то, что минуту назад ему предлагалась роль трупа. – Разве нельзя было обсудить ваше предложение там, где мы встретились? Кстати, – он глянул на часы. – Через пятьдесят минут я должен быть на пресс-конференции по заданию редакции…

– Вы ведь бедный человек? – вдруг, перебив его довольно бесцеремонно, прямо спросила она.

Гасанов опешил, не сразу нашелся, что ответить, не хотелось отвечать так же прямо, как был поставлен вопрос, он чувствовал, что уронит себя в ее глазах, потому что всю сознательную жизнь ему хотелось быть богатым, точнее, всю жизнь ему не хотелось быть бедным, но тут его никто не спрашивал, чего ему хочется, а чего нет, и еще ни разу не приходилось ему отвечать на такой вопрос, хотя вопрос этот, надо полагать, был далеко не самым пустым в жизни человека; он вполне мог бы фигурировать и в каких-нибудь анкетах, которые так любит заполнять благодарное человечество.

– Ну… Это смотря, что имеется в виду, – нерешительно заблеял он, но она опять нетерпеливо перебила.

– Я дам вас десять тысяч.

Гасанов не понял.

– Это что же, – возмутился он. – Десять, ты?.. Это один ширван, что ли?.. За кого вы меня принимаете? И за что вы мне предлагаете? Я, знаете ли, не сторож, чтобы мне делать подобные предложения…

– Вот как раз за роль сторожа я и предлагаю вам, только не десять тысяч манатов, а десять тысяч долларов, – сказала она и стала откровенно наблюдать за его реакцией.

Гасанов сгоряча не воспринял цифру, потом немного помолчал, соображая, сразу всплыли в памяти долги, которые давно пора было возвращать, сотни проблем в семье, что можно было бы уладить с помощью этих денег, и главное – хоть это и было мальчишеством – он не хотел показаться в глазах этой девушки трусом.

– Что надо делать?

Она усмехнулась этому, совершенно не идущему ему деловому тону.

– Надо побыть сторожем, – объяснила она. – Можно убитым. Как минимум – раненым.

– Нет, – сказал он, подумав. – Убитым почему-то не хочется.

– Хорошо, – согласилась она. – Я прострелю вам плечо. Рана будет неопасной. Он приуныл, обдумывая ее предложение.

– Десять тысяч долларов, – напомнила она.

– Как я их получу? – поинтересовался он.

– Как хотите. Скажите мне адрес, и вашей семье их сейчас же доставят. Потому позвоните, убедитесь, что получили.

– Хорошо, – сказал он и назвал ей адрес. – Только лучше оглушите меня и свяжите. Огнестрельной раны я боюсь.

Она достала телефон, позвонила куда-то, коротко поговорила, дважды повторив его адрес. Он чувствовал себя бараном, которому должны отрезать голову, и осталось только договориться о цене с его хозяином. Оба молчали, избегая смотреть друг на друга. Потом он спросил: