Дмитрий Таганов - Кремлевский клад - Cosa Nostra в Москве

В отношении истории повесть следует точно установленным фактам. Однако персонажи, организации, современные события и обстоятельства являются художественным вымыслом автора и не имеют прообразов в реальности. Любые возможные совпадения являются случайными.

Ранним субботним утром, после завтрака, я сел в кресло и развернул свежий журнал. В окна квартиры било летнее солнце, и мне хотелось поскорее сесть на свой мотоцикл и дунуть на нем подальше от Москвы, сотни за три, с ночевкой. Но плотный завтрак и свежий журнал с фотографиями двухколесных красавцев располагали к четверти часа ленцы в мягком кресле, и я не стал противиться желанию. Но цветной фото-мир мотоциклетных грез был вскоре разрушен телефонным звонком.

– Э… господин Соколов?

– Да, я слушаю вас.

– Здравствуйте, э… мне посоветовали к вам обратиться. Э… у меня проблема.

– Излагайте.

Я привык к таким звонкам попавших в трудное положение людей. У всех людей проблемы, но у тех, кто мне звонит, чаще не проблема, а настоящее горе. Я частный следователь, или детектив, – кому как нравится меня называть, зарабатываю я на свой хлеб нервами и головой, но иногда и кулаком. Те, кто мне звонит, потеряли часто голову из-за своей беды, потеряли и чувство реальности, поэтому приходиться, как и любому врачу, быть с ними строже.

– Э… я не могу по телефону…

Это мне тоже хорошо знакомо. Но терять вагоны времени на встречи с теми, у которых потерялась кошка или изменяет муж, я не могу. Поэтому приходится нащупывать суть каждого такого звонка косвенно, чтобы выиграть время для тех, кому действительно тяжко.

– Бросьте, по телефону все можно, на то он и телефон.

– Э… я не могу… нет.

– Ладно, давайте так. Вам угрожают?

– Нет.

– Пропал кто-то?

– Нет.

– Сердечные дела?

– Нет.

– Слушайте, я очень часто помогаю людям бесплатно, когда мне их очень жалко. Но я должен когда-то и зарабатывать, и тогда я беру дорого. Очень дорого. Сколько вы получаете? – Так я иногда отсеиваю лишнее.

– Пятнадцать тысяч.

– В год или в месяц? Долларов или евро?

– Рублей. Пятнадцать тысяч рублей в месяц.

– Да-с… тоже деньги. Только очень небольшие. Тогда мне должно стать вас очень жалко, чтобы помочь. Мне тоже надо на что-то жить – разве нет? А вы не хотите даже мне сказать, в чем дело… Кем вы работаете?

– Я ученый, э-э… историк, специалист по Средним векам.

– В ваши средние века небось ученым платили больше?

– Больше. Но часто и сжигали на кострах.

– Но это вам, надеюсь, не грозит?

– Мне, вероятно, нет… Это грозит моей дочери.

– Вы сгущаете. Или торопитесь меня разжалобить. Я знаю криминальную статистику за последние десятки лет, – топили, закапывали, резали, рубили на куски и ели, – этого сколько угодно. Но ни одного костра – слишком хлопотно, и не по-русски.

– К несчастью, моя дочь не в России, поэтому ваша омерзительная статистика неуместна.

В его словах слышалась искренняя обида, и мне стало совестно – ведь что-то приключилось серьезное с его дочерью. Все равно я собирался выезжать, мог бы и взглянуть на этого историка живьем.

– Хорошо, господин ученый, специалист по Средним векам, вы меня заинтриговали, записывайте место нашей встречи. Через час успеете? Тогда до встречи.

– Алло! Не вешайте трубку! Я хочу вам только сказать, что не нуждаюсь в вашей жалости. Я вам заплачу столько, сколько вы скажите. И даже больше. И даже вперед. Любые деньги!

Я прибыл на место нашей встречи раньше назначенного, но никого там не встретил. Через полчаса я подошел к своему мотоциклу, сел на него, завел, послушал басовый рык «Ямахи», – но затем снова слез, вернулся и ждал еще полчаса.

Когда я выезжал из города, протискиваясь в субботних пробках, где-то внутри меня сидела и колола заноза. То ли я повел с ним хамски, то ли он был такой необязательный человек, или что-то было еще… Но когда я выбрался на свободное шоссе, открутил ручку до упора, встречный ветродуй вымел все лишнее из моей головы.

Черкизов пружинистой молодой походкой сбежал с лестницы, кивнул козырнувшему ему у входа лейтенанту кремлевской охраны, ступил на тротуар и зажмурился от яркого света: глаза с утра видели только прохладные сумерки его кремлевского офиса. Это была суббота, но Президент работал и по субботам. В этот день он собирал в Кремле совещание по общим хозяйственным вопросам, поэтому поступила команда из его администрации: быть всем на местах, могли потребоваться справки.