Вольфганг Хольбайн - Космическая чума. Сборник

— Да, да, думаю, что смогу, — она подарила мне улыбку. — Ваш нос переломан.

Я это чувствовал. Кулак дверехранителя угодил точнехонько. Заадер предупреждал, чтобы я не давал бить себя в поцелуйник. Проклятье! Это могло обернуться для нас большими неприятностями.

— Забудьте о моем носе, — сказал я. — Вы можете подняться?

— Уверена, что смогу.

— Хорошо. Давайте отправляться. Сейчас мы увязли в пасти льва, и я хотел бы, чтобы мы успели выбраться прежде, чем вновь сомкнутся его челюсти.

Обычно, когда пытаются бежать, ожидают темноты, но в нашем случае ждать темноты было небезопасно и бесполезно. Меркурианский день такой же длинный, как и ночь и продолжается 88 земносуток. Нам пришлось рискнуть и пойти на дневное бегство.

До сих пор не было сигналов тревоги, топота стражников, поэтому мы имели шанс очистить замок, прежде чем обнаружат этих трех синто.

Когда мы вышли, я воспользовался тяжелой связкой ключей с пояса охранника и запер за нами дверь. Закрытая дверь могла дать нам добавочное время. Исма дрожала, привалившись к стене. Я захватил для нее шелковую мантию охранника и, спустившись вниз, она ухитрилась выглядеть нормально. Исма была прекрасным образцом венерианской женственности, но для того, чтобы этим воспользоваться, у меня не было ни времени, ни места. Я припомнил бесстыдный анекдот, у которого была такая концовка: «…и вот почему одна голова хорошо, а три — лучше…» Мне было девять лет, когда я впервые услышал его на Земле и мало что понял тогда. Теперь я хихикнул про себя, вспомнив его.

— Что смешного? — спросила Исма.

— Ничего.

Благополучно оставив позади ступени на обратном пути из замка, я понял, что мы заблудились.

— Каким образом мы найдем обратный путь к воротам? — проворчал я.

— А разве вы пришли не через них? — удивилась Исма.

— Конечно, — сказал я. — Но меня вел жестяной солдат, и я отпустил его, когда мы пришли к цели.

— Попросите помочь нам другого солдата. Они же ничего не подозревают.

— Нельзя, — ответил я. — Нельзя с этим разбитым клювом. Они начнут задавать вопросы, на которые я не смогу ответить. Я попытаюсь вспомнить обратный путь.

— Вы думаете, что сможете?

— Я хочу попробовать. Пошли.

И мы отправились дальше по бесчисленным сводчатым галереям замка. Мне казалось, что эти галереи очень похожи на те, которыми я шел сюда, но уверенности у меня не было, поскольку в этом месте каждый камень был неотличим от другого.

— Я думаю, мы идем правильно, — сказала Исма. — Я помню, что они здесь меня вели. Я уверена, что мы движемся к воротам.

Она успела успокоиться и обрела прежние силы и духовную твердость. Трехголовые — стойкая порода. Затем я засек впереди двор замка.

— Удача все еще с нами, — сказал я. — Как идти от двора, я помню. Мы быстро пересекли двор. Стражники большей частью разбрелись, осталось полдюжины, они лупили друг друга боевыми топорами, которые звенели, словно колокола, ударяясь о бронзовые латы.

— Они слишком заняты, чтобы нас заметить, — прошептала Исма. Она была права. На сей раз обошлось без происшествий.

— Я думаю, — вздохнула она, когда мы приблизились к огромной столовой замка, — что неплохо было бы поесть. Не могли бы мы сделать передышку?

— Я и сам не прочь чего-нибудь перехватить, — сказал я.

Столовая была пуста. Длинный стол был заставлен корзинами со зрелыми, соблазнительными фруктами. Пока Исма лопала яблоки и груши и набивала ими карманы, я наполнил два пузатых кубка вином из бочки у края стола.

— Пей до дна, — ухмыльнулся я.

Мы торопливо ели и пили, не сводя глаз со входа. Вино было бодрящим, а фрукты — восхитительными. Кэйна обслуживали робосады и псевдовиноградники, и я в этот миг был рад, что он ценит в жизни такие штуки.

Мы отправились дальше. Вновь галерея. Коридоры. Комнаты с сероватой мебелью, с портретами герцогов и королей. Итальянские квазимраморные полы. Каменный очаг, а над ним набитые головы кабанов.

— Сэм, нам удалось, — воскликнула Исма, когда подъемный мост опустился, и мы перешли по нему через ров.

— Не совсем, — сказал я. — Гляди-ка, нас ждут. Огнедышащий дракон Кэйна звучно спал на пороге. Огромная его голова загромождала дорогу во всю ширь, с обеих сторон были крутые обрывы и миновать зверя было невозможно. Мы были блокированы.

— Он выбрал чертовски неподходящее место, чтобы вздремнуть, — заметил я.

— Ему вряд ли понравится, если мы его потревожим, — сказала Исма. — Что мы будем делать теперь?