Соня Грин - Город потерянных [litres самиздат]

Настала зловещая тишина. Я стояла, прислонившись к стене, изо всех сил сжимая челюсти и вырисовывая во всех красках убийство единственного парня, который хоть как-то стал проявлять ко мне знаки внимания.

А потом раздался еще ряд выстрелов, и вдруг из-за угла выпрыгнуло какое-то странное черное существо, разом заспешившее к противоположному иглу. А следом раздался разочарованный вздох, свидетельствовавший о том, что карты тут нету.

– Прости, что напугал, – Дэвид вышел из арки и мы вместе пошли к следующему зданьицу. – Я и сам-то присел, когда в темноте завозилась эта крыса.

Я выдавила улыбку, лишь из-за того, что смеяться здесь было бы неуместно.

– Карты нету?

– Не-а, там совершенно пусто. – Он пожал плечами, – посмотрим здесь.

Мы зашли еще в одно иглу, держа наготове пистолет, но, к своему счастью, не обнаружили там гигантского паука или поджидающего дикаря с распростертыми объятиями. Зато мы обнаружили огромную кучу всякого барахла, наваленного буквально до самого потолка.

Тут были и различные книги в кожаных обертках, и перья неизвестных птиц, искусно вплетенных в набедренные повязки, и даже пару копий. В воздухе витал запах жженой бумаги, на одной из стен вырисовывалось небольшое окно, освещавшее всю витавшую здесь пыль. Дэвид по-хозяйски покачал головой и принялся копошиться в одном из завалов. Я уселась рядом, помогая перебирать всякий хлам.

– А знаешь, – на момент он отстранил руки от массивной книги, но вскоре вернулся к делу. – Никогда не знал, что люди могут быть такими волшебными.

Стоит ли напомнить ему, что буквально каких-то двадцать минут назад он сказал, что не хочет возвращаться в Шарлотт?

Я рискнула.

– Брось, Дэвид… – Я отвернулась, – я же знаю, что я прототип Эмили. Не более.

– Возможно, но ты все равно какая-то другая. Да, действительно, я люблю тебя как друга…

Он обхватил мои плечи холодными пальцами и, резко разворачивая, уперся своим прожигающим взглядом мне в глаза.

– Забудь.

– О чем? – я нахмурилась.

– Ну, о том… Тогда, когда дикарь схватил тебя и стал уносить.

При упоминании о поцелуе мурашки на моем теле начали отплясывать тумбу.

– Знаешь, само как-то вышло. Не ожидал от себя такого. Хорошо?

– Хорошо. – Я отвернулась снова, еле сдерживая слезы.

Вот я же тебе говорила, что этот чудак может только расстреливать всех и вся. У него уже давно отбито чувство влюбленности. Не сыпь мне соль на сахар, без тебя и так поняла. Нет, ты не поняла. Поняла. И поэтому ты плачешь, как маленькая фанатка-школьница, которой разбил сердце ее сорокалетний женатый кумир? Это две разные вещи. Ох, Аза, не доведет тебя до добра твое доверие.

Чтобы отвлечься от мыслей о том, что мне раньше казалось началом великих чувств, я с еще большей яростью стала перебирать всякие бумажки.

Но черт возьми, это же неправильно! Обнимать, заигрывать, целовать… И потом делать такое заявление… Абсолютно ровным хладнокровным тоном, говорящим о том, что чувств между нами просто не было и не может быть. Я – лишь прототип его любимой Эмили, не больше. И именно поэтому он не вышвырнул нас троих из своего убежища за шкирку, как немощных слепых котят.

Я чувствовала его дыхание, его движения, я жила им. А он просто вырвал мое сердце, бросил в лужу и растоптал своими ногами, перед этим хорошенько наплевав прямо на ошметки самой главной мышцы организма.

Я попыталась дышать глубоко и ровно, но сама мысль, что я пытаюсь успокоиться и не показать свои слезы тому, кто пять минут назад почти прямым текстом послал меня куда подальше от взаимной любви, вызывал слезы.

Кто-то нежно ткнул меня пальцем в спину. Я обернулась.

Дэвид сидел на коленях и сжимал в одной из рук небольшую синенькую брошку. По краям она была обрамлена в золотую каемку, расходящуюся друг от друга в различные завитушки.

– Получилось! – он восторженно всплеснул руками. – Я нашел ее!

– Ее – это… карту ? – скептически поинтересовалась я.

Дэвид подтвердил мои слова своей милой улыбкой. Ну отлично. Если он не пытается найти грань между нашей дружбой, мне придется рассказать все самой.

– Знаешь ли, – я попробовала подступиться с начала, – насчет… ну, как бы… Того. Самого. Я не испытываю к тебе ровно ничего.

Эти слова одновременно испугали и удивили Дэвида, и он непонимающе покосился на меня, чуть не выронив ценную реликвию.

– Что?

– Ну, ты понимаешь, я, ты, все дела… – я яро стала теребить завязку худи. – Мы же… Ну, все равно рано или поздно расстанемся. Ты хочешь остаться здесь, я хочу обратно в Каролину. У нас разные пути. Интересы, характеры.