Леонид Резников - Частный детектив [litres самиздат]

– Так в чем же дело?

– Я всегда боялась этой железяки и наперед знала, чем все закончится. Бедный Гарри… – всхлипнула она, утирая пушистым рукавом слезы, выступившие на глазах.

– Я понимаю, вам сейчас тяжело, но все же…

– Ах, не берите в голову! – вдруг встрепенулась Элеонора. – Здесь нет большого горя. Гарри, особенно в последнее время, был совершенно невыносим, и я подумывала с ним развестись. Гарри скрытый садист и обожает… обожал, чтобы все плясали под его дудку.

– Почему же вы не развелись с ним раньше в таком случае? Простите, если вторгаюсь в ваши личные отношения.

– Вот это все, – женщина широким взмахом руки обвела комнату, – принадлежало мужу, и он грозился, если я надумаю бросить его, то он оставит меня без гроша на улице. Честно говоря, я его ненавидела, а иногда готова была просто разорвать на куски, особенно когда тот затевал очередной скандал с моим сыном. Посмотрите, во что меня превратил этот человек! Он запретил мне работать, никуда не отпускал одну, ревновал к каждому встречному и вечно попрекал деньгами. Я ничего не говорила полиции, поскольку боялась, что убийство Гарри повесят на меня.

– Очень маловероятно, Элеонора. – Дюпон поджал губы и почесал пальцем переносицу. – У полиции имеются неопровержимые доказательства, что причиной смерти явились действия робота.

– Я знаю, но все равно мне страшно.

– Понимаю. И все же вы не ответили на мой вопрос.

– Какой?

– Не заметили ли вы в тот злополучный день, что Биф вел себя как-то странно?

– Вроде бы, нет, – задумалась на мгновение Элеонора, поднеся к губам стакан. – Хотя нет, он показался мне каким-то неловким. Кажется, он разбил тарелку из сервиза, когда утром накрывал на стол. Или это было раньше?

– В то самое утро, Элеонора, – подтвердил робот. – И еще я пролил чай на стол.

– Да-да, все именно так и было! Но разве это важно?

– В данный момент не могу сказать вам ничего определенно, – ушел от ответа Дюпон. – А случалось ли с ним что-либо подобное раньше?

– Честно говоря, не припомню, – повела плечами женщина, рассеянно вертя стакан в тонких сухих пальцах. – Не знаю. Железка, что с нее взять?

– Вы правы. А как сам Биф объяснил свою неловкость?

– Никак не объяснил. Вернее, я не спрашивала.

– Биф? – обернулся к роботу Дюпон. – Может, сейчас объяснишь?

– Не могу, – коротко отозвался тот, переступив с ноги на ногу. Пол под ним заскрипел.

– Значит, это все как-то связано?

– Да, если я правильно понял ваш вопрос.

– Чем же?

– Не могу сказать.

– Ясно. Скажите, Элеонора, ваш сын сейчас дома? – Дюпон вновь повернул голову к женщине.

– Да.

– Могу я с ним поговорить?

– Пойдемте, я вас провожу. – Элеонора неловко поднялась с дивана и неуверенной походкой двинулась к лестнице на второй этаж. – Дэвид? – крикнула она, глядя вверх.

– Да, мам? – донеслось из-за неплотно прикрытой двери комнаты, расположенной рядом с лестницей.

– С тобой хотят поговорить.

– Кто там?

Дверь чуть скрипнула, и на лестнице появился подросток лет четырнадцати, худой, смуглый, с тонкими женственными чертами лица и огромными глазами. Полноватые губы были поджаты; их уголки – капризно опущены.

– Это детектив. Расследует смерть папы.

– Поднимайтесь, – пожал узкими покатыми плечами Дэвид, заметив Дюпона, приблизившегося к его матери.

– Благодарю, – Дюпон обогнул державшуюся за перила Элеонору и неспешно поднялся по ступенькам.

Дэвид, смерив настороженным взглядом гостя, посторонился, пропуская его в комнату, затем вошел следом и притворил дверь.

Дюпон, остановившись на пороге, огляделся. Комната оказалась довольно большой. В левом дальнем углу располагалась расстеленная кровать. Рядом с ней из чуть выдвинутых ящиков небольшого шкафа свисали вещи, белье; пара носок валялась рядом на полу. У окна стоял стол. На нем грудой возвышались шорты, футболки и прочее подобное. К ножке стола был прислонен небольшой рюкзак. Вообще, бардак в комнате был неимоверный. Похоже, мальчишке было совершенно наплевать на то, как выглядело его жилище, а его матери – и вовсе не до того.

Правая половина комнаты разительно отличалась от левой. Здесь царил исключительный порядок. Большой специализированный стол со встроенной консолью, заставленный всевозможной аппаратурой непонятного Дюпону назначения, блистал чистотой и порядком. В пластиковых секциях, установленных одна на другую, лежали какие-то электронные компоненты и разнообразный крепеж. В отдельной секции на мягких подложках расположились линзы. Их было очень много: и больших, и маленьких, и вогнутых, и выпуклых – всяких и на все случаи жизни. И все они сверкали в лучах пробившегося сквозь тучи солнца.