Роберт Маккаммон - Слушатель

— Сколько вы планируете оставаться у нас, мистер Партлоу?

— Не могу точно сказать. Мне может повезти.

— Хм? Что вы имеете в виду?

Джон Партлоу встретился взглядом с серыми глазами, поблескивающими за стеклами очков. У старика было волевое лицо с россыпью возрастных пятен на лбу и седыми бровями — мохнатыми, как веники.

— Механик в гараже — он представился Генри — сказал мне, что он как можно быстрее доставит из Шривпорта нужную для моей машины запчасть. Он обещал это сделать в течение трех дней, если все будет хорошо.

— Я знаю Генри Балларда. Хороший работник, но он имеет особенность все преуменьшать. Думаю, за время пребывания у нас вы успеете хорошо отдохнуть. Хотя… — он помедлил, — все зависит от того, какая именно запчасть вам нужна.

— Увы, мне нужен новый карбюратор. Моя машина сломалась примерно в пяти милях отсюда, пришлось тащить ее на буксире. Если бы мне не посчастливилось остановить грузовик, я бы все еще стоял на обочине!

— Хм, — протянул старик, представившийся Гровером Невинсом, пока его жена Хильда маячила позади него, старательно делая вид, что не вслушивается в разговор. Чета держателей пансионата находилась за черной лакированной стойкой, на которой Джон Партлоу только что расписался в журнале регистрации.

— Карбюратор — это серьезно, — продолжал Невинс, приподняв густые брови. — Будьте готовы провести здесь всю неделю.

— Что ж, может, вы правы. И все же, надеюсь, вы не станете возражать, если я буду платить за каждый день проживания отдельно?

— Мы не возражаем, — кивнул хозяин. — Мы не из тех, кто кого-то к чему-то принуждает. Платите, как будет удобно.

— У нас расчетный час строго в десять часов утра, — подключилась к разговору женщина, чей изрезанный морщинами рот едва двигался в такт словам. У нее были большие, как у совы, глаза и мазки седины, расходящиеся от висков по ее темно-коричневым волосам. — Строго , — повторила она. — Мы гостеприимные люди, но не испытываем сострадания к нахлебникам, — ее строгий взгляд остановился на застежке для галстука в виде сложенных в молитве рук. — Хотя, я думаю, — поспешила добавить она, — с вами проблем не будет.

— Я ценю ваше доверие, мэм. У меня и в мыслях не было создавать кому-то неудобства, — произнес Партлоу мелодичным голосом, приправив свои слова мягкой и доброжелательной улыбкой. — У кого действительно могут возникнуть неудобства, если я задержусь здесь надолго, так это у меня самого , потому что с собой я не взял даже сменного нижнего белья.

Он сказал это прямо ей в лицо и с мстительным удовольствием пронаблюдал, как ее бледные щеки расцветают румянцем. Как ни в чем не бывало он снова обратил внимание на хозяина.

— Как я успел понять, это тихий городок. Надеюсь, здесь есть место, где можно поужинать? Или за отдельную плату вы сможете продать мне сэндвич и чашку кофе с вашей кухни?

— Я не готовлю для постояльцев, мистер Партлоу, — констатировала женщина, вздернув свой дряблый подбородок.— Продукты в наши дни слишком д о роги.

— Кафе «Стоунфилд» находится в двух кварталах к югу отсюда, — предложил Невинс. — Они открыты до восьми, там подают вкусную жареную курицу.

Партлоу кивнул.

— Благодарю.

Войдя в пансионат на углу Второй и Третьей улицы в Стоунфилде, Луизиана, куда направил его механик Баллард, Джон Партлоу (личину Джона Партнера вместе с визитными карточками и остальными атрибутами он старательно уничтожил пару недель назад) детально изучил это место. Стены, обшитые темными панелями, довольно изношенные ковры и собранные на полках маленькие керамические колокольчики, наперстки, фигурки лошадей и другие подобные безделушки — все это создавало впечатление, что чета хозяев — на редкость доверчивые и наивные люди, даром что миссис Хильда Невинс считала себя настоящим экспертом в людских намерениях и душах. Царивший здесь порядок невольно вызвал у Партлоу желание начать беспрестанно крушить все вокруг, будил в нем злость и неконтролируемое раздражение. Он хотел сокрушить жалкое ощущение контроля, которое пытались излучать Невинсы, растоптать его в труху и рассыпать прямо перед ними. Наивные тупицы, они ничего не знали о мире, в котором живут, в то время как он — Джон Партлоу — знал его слишком хорошо! В своем воображении он брал одну из керамических лошадок и протыкал ее копытами глазные яблоки Хильды Невинс…

От агрессивных фантазий его отвлек звук: он услышал наверху голос женщины. Она что-то быстро проговорила, а затем замолчала. Сказанное напоминало ругательство, но Партлоу не стал раньше времени делать какие-то выводы, кроме того, что тон ее голоса был раздраженным.