Макс Фрай - Так берегись [litres]

Я открыл глаза, сразу увидел Джуффина и сказал:

– Гулять нам с тобой надо было, а не сидеть на месте.

Потом посмотрел на свои руки. Убедился, что они не прозрачные, и снова закрыл глаза, смотреть оказалось слишком трудной работой, хуже, чем мешки с камнями таскать. Мне и с опущенными веками приходилось, прямо скажем, несладко, потому что через них пробивался яркий дневной свет, и это было так немыслимо тяжело, словно фотоны, или из чего там на самом деле состоит свет, весят полпуда каждый. И их при этом, как принято у элементарных частиц, почти бесконечное множество в каждом отдельно взятом луче. Компанейский парень этот фотон, – думал я, наслаждаясь самой возможностью думать. Мыслить, следовательно, существовать. Я, похоже, успел соскучиться по существованию. Судя по ощущениям, не занимался этим довольно давно.

– Очень хорошо, – откликнулся шеф Тайного Сыска. – А теперь развёрнуто объясни, пожалуйста. Расскажи, что с тобой случилось. Всё, что помнишь. Давай, соберись, вспоминай.

– А можно потом? – спросил я, потому что сил говорить у меня пока не было. И слушать – тоже не очень. Звуковые волны, заразы, ничем не лучше световых.

– Да можно, конечно, – неохотно согласился Джуффин. – Пытать тебя точно не стану, я законопослушный гражданин. Но лучше всё-таки попробуй вспомнить и рассказать прямо сейчас. Чем раньше ты включишь голову и переведёшь полученный опыт в слова, тем больше останется у тебя в памяти. Я не из любопытства тебя тормошу. Сам знаешь, чтобы получить информацию о событиях, мне достаточно тебя усыпить. Тебе самому это надо – вспомнить всё, что случилось. Какой вообще смысл влипать в такие опасные приключения, если сразу же всё забывать?

В его словах был резон. Я пока вроде бы помнил своё путешествие в поезде довольно подробно, но как-то зыбко и ненадёжно, так обычно по утрам вспоминаешь нормальные, то есть не магические рабочие, а просто сны, которые вылетают из головы после первой же кружки камры, или разговора, или по дороге в бассейн. Поэтому я собрался – не столько с мыслями, голова и так была на удивление ясная, сколько с силами. И заговорил.

Сперва собирался рассказать Джуффину сокращённую версию, просто чтобы быстрее отделаться, но по ходу как-то незаметно втянулся, даже стал получать удовольствие от процесса, всё-таки по природе своей я – трепло. Даже сил немного прибавилось; ну, это обычное дело: когда по-настоящему чем-нибудь увлечёшься, всегда прибавляется сил. Под конец я уже не лежал бревном, а сидел, скрестив ноги – совсем неплохое достижение для человека, которому всего полчаса назад было невыносимо трудно даже просто на что-то смотреть.

– Плохо дело! – резюмировал Джуффин, дослушав меня до конца.

Судя по его оптимистичному тону и возбуждённо блестящим глазам, дела мои и правда были не очень. Мало что так поднимает настроение шефу Тайного Сыска, как крупномасштабные катастрофы. И, похоже, теперь я – она.

Джуффин меж тем весело говорил:

– Что нашли мы тебя без сознания и почти без тела, это как раз невелика беда…

– Почти без тела? – содрогнулся я.

– Ну а чего ты хотел? – пожал плечами Джуффин. – Сам же заметил, что становишься прозрачным. Молодец, что вернулся в таком интересном состоянии, в жизни ничего подобного не видел. Ты всегда умел развлечь меня как никто.

– Издеваешься, – вздохнул я.

– Да не то чтобы. Так, слегка. Не в полную силу. Но ты действительно молодец, что сумел вырваться. Такими обычно уже не возвращаются, а растворяются в наваждении навсегда. Всё-таки упрямство – великое дело для мага, может быть, вообще самое главное. Где бы мы все были без умения настоять на своём. Но и мы молодцы, быстро тебя нашли, хотя следа у тебя уже не было. Хуже мёртвого, честное слово, вообще ни намёка на след. Даже запахов твоих не осталось, я специально вызывал Нумминориха, и он чуть ума не лишился: ты всего пару часов назад стоял возле его калитки, держался рукой за ограду, а запаха нет, как будто ты ему просто мерещился, и всем нам за компанию, долгие годы, а на самом деле не было никаких сэров Максов никогда.

Я невольно поёжился:

– Ни хрена себе ужас какой.

– Да, любопытный эффект получился, – невозмутимо подтвердил шеф. – Лично я до сих пор ничего подобного не видел, только слышал, что так бывает. Если человека целиком поглощает какое-нибудь особо алчное наваждение, он исчезает совсем, без следа, даже из памяти близких стирается. Ты, хвала магистрам, не довёл этот процесс до логического завершения, но мне впечатлений хватит надолго, спасибо. Говорю же, ты как никто умеешь меня развлечь.