Макс Фрай - Так берегись [litres]

Я сам чуть не рухнул. В смысле, чуть не умер на месте от ужаса, когда вообразил такой исход. И окончательно понял, до какой степени я опасен. В сущности, Мир от его гибели, отделяет всего несколько слов. Моих слов.

– На твоём месте я бы меня убил, – честно сказал я Джуффину. – Просто на всякий случай. Чтобы не рисковать.

– Это потому что ты пока слишком молодой и неопытный, – усмехнулся шеф Тайного Сыска. – И не научился получать удовольствие от рискованных ситуаций. Ничего, какие твои годы, научишься ещё.

Мне казалось, с утреннего совещания, на котором Кофа сообщил о появлении поезда в Квартале Свиданий, прошла как минимум дюжина дней – столько всего успело случиться, и так неописуемо я устал. Но на самом деле все события уложились в полдня. Осенью довольно рано темнеет, а когда я вышел из Управления, только-только начали сгущаться бирюзовые вечерние сумерки. Разноцветные тротуары улицы Старых Монеток блестели от недавно прошедшего дождя, и вечерний воздух пах так, что от одного вдоха можно было на месте умереть от любви – к жизни в целом, этому городу в частности, и всему остальному, что досталось счастливчику в моём лице. А что счастливчик вот прямо сейчас не особенно счастлив, так это дело житейское. Пройдёт. Или не пройдёт.

Я решил пойти домой пешком, какой-нибудь хитровыкрученной дорогой, чтобы в итоге получилась прогулка на час-полтора. В таких случаях обычно говорят: «чтобы спокойно подумать», – но я хотел не подумать, а наоборот, перестать. Толку от моих размышлений немного, одна маета.

Я даже отчасти преуспел. Ну то есть от мыслей, конечно, не избавился, зато на каждый скорбный внутренний вопль у меня теперь был ответ: что бы ни случилось, это небо останется. И мозаичные мостовые останутся. И ветер с Хурона. И запах дождя. И Тёмная Сторона, куда я сейчас не позволяю себе уйти, потому что это просто нечестно – в таком настроении туда приходить. Этому Миру и так со мной непросто. Чёрт знает что со своей жизнью творю. Если он меня любит – ладно, не «если», Мир меня любит – у него, наверное, давным-давно руки чешутся засандалить мне чем-нибудь однозначно тяжёлым по дурной башке. Но терпит, не даёт себе воли, понимает расстановку сил. С точки зрения Мира, я существо хрупкое, не то что одним ударом, тяжёлым взглядом раздавить можно. Остаётся только зажмуриться и осторожно, мизинцем гладить по голове.

Образ зажмурившегося Мира меня почти рассмешил, я и сам зажмурился с ним за компанию. С детства любил это развлечение – закрыть глаза и идти вслепую, сперва уверенно, благо ещё помню, как выглядит улица, или дорога, по которой иду, потом всё более осторожно, потому что появляется опасение споткнуться, или врезаться в столб, но, если не открывать глаза и не останавливаться, приходит что-то вроде второго дыхания, ни на чём не основанная счастливая уверенность: какие-нибудь специальные ангелы, присматривающие за дураками, и за мной присмотрят, не пропаду.

Видимо, так и занимаются магией в лишённом магии мире – совершают нелепые, никому не нужные поступки, преодолевая собственный страх, естественное стремление к безопасности, желание казаться разумным себе и другим. И получают в награду короткий неописуемый миг восторга и силы. И возможно, парочку синяков.

В общем, понятно, почему я часто так поступал когда-то. И понятно, почему перестал: восторга и силы в Магическом Мире и так предостаточно, особенно если ты сам тут не сбоку припёку, а всерьёз практикующий маг. Но в таком настроении, как сейчас, добавка мне совершенно точно не помешала бы, поэтому я зажмурился и пошёл вперёд наугад, благо успел заметить, что в переулке Гвоздей и Грёз сейчас нет прохожих, а значит, с ног никого не собью.

Я зачем-то считал шаги, поэтому точно знаю, что споткнулся на восьмом. Жалкий результат! В прежние времена я легко проходил, зажмурившись, сорок, а то и полсотни шагов. С другой стороны, после такого долгого перерыва это нормально. Как будто впервые попробовал, начал с нуля, – думал я, морщась от боли, потому что споткнулся как-то очень уж неудачно. Сапог из тончайшей кожи – очень удобная обувь, но плохая защита для того, кто споткнулся об рельс.

Открыв глаза и увидев рельсы, блестящие при голубоватом свете постепенно разгорающихся фонарей, я удивился так сильно, будто знать до сих пор не знал о поезде-призраке, словно это не я сам его однажды увидел, полюбил всем сердцем и сдуру овеществил. Поэтому какое-то время стоял на шпалах, глядел на приближающиеся сигнальные огни паровоза, как баран на новые ворота. Только услышав громкий гудок сообразил, что надо убраться с пути.