Александр Уайт - Дом разнообразия

– Прочь! – закричал Мэл.

Пол под ногами стал проваливаться и уноситься на много миль от этого места, пока мужчина не оказался один посреди снежных хребтов. Солнце светило во всем своём великолепии освещая белые блестящие вершины колоссальных безмолвных гор. Неподалёку пробежала медведица с медвежонком, и Мэл подумал вот бы Ванда и Лора это увидели. Но та женщина и ее дочери больше ничего не увидят…и во всем виноват он.

Мэл страдал. Однако понял, что легче предотвратить несчастье, пока оно ещё не пришло, чем избавиться от него, когда уже случилось.

Здесь он все решил. Он не сможет так просто вернуться и никогда больше не прикасаться к запретным плодам быстрой и легкой наживы. Кого он обманывает? Ведь все это время он нарушал закон ради себя. Ему нравилось рассекать с Гибсоном ночной воздух и ощущать адреналин от взламывания квартир. Несмотря на то, что от этого страдали люди, даже умирали. Беспокойная, измученная неопределённостью душа, а Ванда была измучена жизнью с Мэлом. Пора было что-то решать. Мэл услышал какой–то шум и огляделся. Издалека по замерзшему озеру ,в его сторону шёл человек. Мэл бросился убегать, но когда оглядывался, человек становился ближе. Он бежал и бежал пока обессиленный не рухнул в снег. Тяжело дыша, он перевернулся на спину. Человек стоял прямо над ним. Это был он сам.

– Нет, – прошептал лежащий мужчина.

– Твой дух стеснён, и ты должен смерить своё сердце. Останься со мной.

Понемногу человек стал растворяться в воздухе, и прежде, чем полностью исчезнуть Мэл услышал от него, – если ты вернёшься домой, порок снова поглотит тебя.

Мэла захлестнуло чувство обиды и безнадёжности.

«Он прав», – сокрушаясь, подумал мужчина. Ради них я исправлюсь, но мне нужно время. Я останусь здесь в этом мире грёз, пока не очищу свой разум. Пусть это место станет моей тюрьмой.

– Ты сам веришь в то, что говоришь? Послышался сзади голос друга. Покосившись Мэл увидел сидящего на корточках Гибсона.

– Да.

– Хорошо. Оставайся здесь. С тебя хватит и одного вопроса. Чтобы ты не умер, я подключу тебя к искусственному жизнеобеспечению.

Гиб исчез, а Мэл остался один. Мужчина понял, кто это был, и в чем заключалось данное испытание.

Летели дни, недели, месяца. Мужчина брел среди снежных песков не чувствуя ни голод ни холод, но ощущая всепоглощающий стыд. Он уже отчаялся выбраться отсюда, не таким он представлял себе это место.

Он бросил родных. Оставил их на произвол судьбы. Но это все ради них! Справедливо осуждая себя, и попирая свои поступки, Мэл каждое утро смотрелся в отражение воды там, где она ещё не замёрзла, надеясь увидеть, когда-нибудь другого человека. Он наблюдал, как его лицо менялось и старело. Сколько лет уже прошло, он не знал.

Он стал отшельником. Истёрлось из памяти все, что когда–то его угнетало, утешало и радовало. Стёрлись ошибки, молодость, надежды. «Лора, – подумал он однажды, глядя со скалы вниз, – должно быть ты уже большая». О дочери он думал уже не с такими горячими и взрывными чувствами. Мэл глядел в бездну и думал, что прыгни он снова вниз, то опять ничего не произойдёт. Здесь невозможно умереть.

– Ванда, моя милая Ванда. Я любил тебя больше жизни. Так он говорил, во всяком случае, так ему иногда казалось.

Но любовь здесь ничего не стоит, как и он сам. Этот мир был создан для него, и иногда Мэлу казалось, что он даже родился здесь. Но бывали дни, когда память прояснялась и мужчина начинал неистово молиться, чтобы в реальной жизни потомки того старого психа наконец–то его прикончили. Но он жил и жил.

Периодически всплывали воспоминания о старинном друге, и тёплое чувство окутывало его сердце. Однажды ночью, перед тем как уснуть, Мэл лежал на снегу и смотрел в звездное небо. С его губ тихо слетало знакомое и далекое как те звёзды имя: Гиб, Гиб, Гиб…

гибсон

– Сейчас ты у меня получишь! – прокричал Гибсон и с разворота влетел прыгающему сопернику в челюсть. Бой окончен. Одиннадцатый раз подряд на ринг выходит мулатка в бикини. В одиннадцатый раз она вешает на него чемпионский пояс, а следом вешается на него сама.

Гибу это надоело.

– Эй! – крикнул он вверх, отталкивая девушку.

– Давай уже что-то другое. Он ещё раз отстранил назойливую девушку и сел в угол.

Когда-то Гибсон видел как у сына одного его друга в игре менялись локации, и сейчас он ожидал примерно того же. «Разве это не игра?», – думал мужчина. Но ничего подобного не произошло. Прозвенел гонг. На ринг выскочил очередной попрыгун с прижатыми к лицу руками. Размахивая ими, он кричал, – давай! давай! Зал шумел, подбадривая спортсмена, рефери объявлял боевые заслуги, но Гибу уже осточертело. В двенадцатый раз одно и то же… Мужчина встал, перелез через клетку и направился к выходу. Недовольные зрители свистели и бросали в уходящего обувь. Поймав ботинок Гиб сморщил лицо. – Черт, ну и несёт! Даже запахи реалистичны, вот психопат.