Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

– Сюда, сюда, здесь есть места, – раздался хриплый голос, и на соседнее место с щеголеватым господином буквально упал, обливаясь потом и сгибаясь под тяжестью огромной холщовой сумки, невысокий белобрысый паренек.

Господин в сером костюме, явно недовольный таким соседством, брезгливо поморщился, пододвинулся ближе к окну и демонстративно занялся изучением газетных статей, всем своим видом показывая, что все происходящее в вагоне его мало интересует.

– Занял место? – осведомился разодетый в темно-синий парчовый камзол тучный господин, чьи толстые пальцы украшали массивные сверкающие перстни. – Ничего тебе поручить нельзя, – недовольно поморщился он, устраиваясь рядом с пареньком. – Нет, чтобы подсуетиться, зарезервировать для меня отдельный вагон.

И полный господин недовольно надул щеки, бросая хмурые взгляды на пассажиров воздушного экспресса.

– Уф, намаялся я. Есть тут куда приземлится? – раздался веселый голос, и на последнее свободное место рядом с недовольным толстяком уместился рыжеволосый, конопатый малый, в перепачканном красками комбинезоне.

Как только все заняли свои места, раздался гудок, радуга привычно изогнулась, и поезд тронулся, окутывая все вокруг облаками серебристого пара. На этот раз радуга не стала подниматься в поднебесье, давая возможность пассажирам рассмотреть проплывающие внизу красоты. Бойко стуча колесами, смазанными дождевыми каплями, экспресс плавно катился по разноцветным полоскам.

– Ну что, ребята? Торопимся на фестиваль? – весело подмигнул рыжий парень, первым решившийся нарушить затянувшееся молчание.

– Да. Скорей бы уже приехать, – улыбнулся ему в ответ Ромка. – У вас такой костюм необычный, – чтобы поддержать разговор, заметил он.

– Да это не костюм, – засмеялся рыжий. – Я просто с работы еду, не успел переодеться. Уж очень хочется на фестиваль успеть. Я строитель, – объяснил он. – Меня зовут Конопатый.

И общительный парень, тщательно обтерев свою пятерню о не первой свежести комбинезон, протянул ее поочередно всем своим попутчикам.

– А вас как зовут? – поинтересовался компанейский малый, обращаясь к своим соседям по дивану. Ему явно не терпелось завязать беседу, хотя по виду тучного господина в камзоле и отгородившегося газетой усатого щеголя было понятно, что они не расположены к общению.

– Я – Фильдеперс, – важно представился господин в камзоле. – А это мой бестолковый ассистент, – небрежно кивнув в сторону белобрысого паренька добавил он. – Работает у меня первый день, после того как мой прежний помощник вывихнул себе ногу.

– Не может быть! – вытращив глаза, экспансивно вскричал Конопатый. – Я сижу рядом с самим Фильдеперсом Величайшим художником Абрадара Да вы же самый талантливый человек нашего века

– Ну, это уж вы хватили, – лучась довольством, благодушно отозвался польщенный художник. – Есть люди и поважнее меня.

Почувствовав свою значимость, Фильдеперс мгновенно приосанился, важно задрал вверх толстый, мясистый нос и еще больше надул свои и без того пухлые щеки.

– А вас как величать? – с детской непосредственностью осведомился рыжий строитель, рискнув нарушить уединение спрятавшегося за бумажной баррикадой господина в сером костюме.

– Мое имя – Залихват, – послышался из-за газеты равнодушный голос любителя утренних новостей.

– Не может быть! – издал еще один удивленный возглас Конопатый, смешно сморщив усыпанный веснушками нос. – Вот это мне повезло. Еду в одном вагоне с такими замечательными людьми. Да имена Фильдеперса и Залихвата известны всему Абрадару. Вы тоже какие-нибудь знаменитости? – спросил он у Ромки с Велькой. – Или, может быть, имеете ордена или награждались почетными грамотами? Не стесняйтесь и признавайтесь сразу. Я как-нибудь переживу тот факт, что я единственный среди вас простой работяга, не добившийся общественного признания, – подмигивая ребятам, пошутил он.

– Нет, – засмеялись они. – Мы простые путешественники, – в один голос заверили Ромка и Велька рыжего строителя.

Этот веселый парень нравился ребятам гораздо больше, чем так называемые знаменитости – напыщенный господин Фильдеперс и неразговорчивый, высокомерный господин Залихват, так и не соизволивший отложить свою газету.

Но если имя Фильдеперса было уже знакомо нашим путешественникам, то о Залихвате они слышали впервые, и поэтому с особым интересом взглянули на своего попутчика.

По лицу Фильдеперса пробежала легкая тень недовольства, вызванная тем, что внимание публики было отвлечено от него господином в сером костюме. Тщеславный художник привык в одиночестве греться в лучах славы.