Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

– Посмотрите на небо – сказал Ромка, первый заметивший странную активность, наблюдавшуюся в воздушном пространстве. – По-моему, это Юлиус.

Ромка оказался прав. По синему небу, одной рукой держась за метлу, а другой пытаясь схватить маленькое, ловко уворачивающееся облачко, мчался их знакомый загонщик. Ребята обратили внимание, что в центре площади, на некотором расстоянии от земли, была сконструирована облачная подушка, очень напоминающая трибуну для выступлений. То ли маленькому облачку не хотелось служить подножкой для этого сооружения, то ли ему нравилось дурачить Юлиуса, но оно упорно ускользало из цепких рук загонщика, норовя сбежать в заоблачные выси.

Путешественники с замиранием сердца следили за этой погоней, наблюдая неровный полет метлы. Пару раз им казалось, что, как всегда голодная, незаправленная метла рухнет вместе со своим седоком на булыжную мостовую. Однако в последний момент, Юлиусу все же удавалось выйти из штопора и, сделав крутой вираж, он вновь устремлялся вверх.

– Внимание, улыбочка! – раздался преувеличено жизнерадостный голос, и перед глазами ребят мелькнула яркая вспышка. – Зафиксируем ваши впечатления

Перед путешественниками, блистая своей фирменной улыбкой, стоял фотограф впечатлений собственной персоной.

– Первое впечатление самой важное, – назидательно проговорил он, выуживая из допотопного аппарата еще влажную фотографию.

– Вы нам уже это говорили, – напомнила ему Велька, с тяжким вздохом рассматривая полученное изображение.

Брови домиком и полуоткрытый рот придавали девочке на фотографии на редкость глупый вид. Ромка с закинутой вверх головой напоминал требующего пищи птенца. А у Краблика был такой жалкий, потрепанный вид, что эпитет «облезлый», которым его «наградила» Сапрушкина-старшая, сейчас как нельзя лучше описывал его внешность. Изображение Тени, вовремя заметившего манипуляции фотографа и успевшего придать своему лицу подходящее случаю выражение одухотворенности, получилось смазанным, очень похожим на большое размытое пятно.

Ну и довершали грустную картину исходящие от фотографии ощущения, испытываемые путешественниками. Здесь можно было почувствовать и Ромкину тревогу за маленького загонщика, в очередной раз чуть не свалившегося со своей ослабевшей метлы, и Велькину досаду на его неуклюжесть, и сожаление Краблика о съеденных бесчисленных сладостях, от которых у него закрутило живот, и озабоченность Тени, занятого поиском подходящей рифмы для слова «фестиваль».

– А, это вы! – узнал ребят улыбчивый фотограф. – Знаете, вы оказались правы! Здесь мои фотографии расходятся словно горячие пирожки.

– Да? Мы рады, – без энтузиазма в голосе произнесла Велька, вертя в руках фотографию.

– А знаете, что? Я вам ее дарю! – воскликнул фотограф. – Ведь это вы подсказали мне такую замечательную идею – приехать сюда, на фестиваль. Так что можете забирать фотографию себе, ведь, насколько я помню, вы больше любите приобретать чужие снимки, чем свои. По-моему, прошлый раз вас заинтересовала фотография молодого человека с косичками на голове? Кстати, я его здесь видел.

– Где? – тут же оживилась Велька, цепляясь за рукав куртки фотографа. – Где вы его видели?

Ромке сестра сейчас очень напомнила гончую, внезапно взявшую след, который уже считала потерянным.

– Да мелькал, то тут, то там, – удивившись бурной Велькиной реакции, неопределенно ответил фотограф. – Внешность-то у него приметная, вот я и запомнил. Ну, ладно, ребята, счастливо вам повеселиться.

И, закинув на плечо ремень аппарата, фотограф затерялся в гуще пестрой, разряженной толпы. Услышав о таинственном парне, Велька тут же потеряла интерес к виражам незадачливого Юлиуса и принялась оглядываться по сторонам, надеясь разглядеть среди улыбающихся, обсыпанных блестками, разукрашенных лиц, физиономию их бородатого преследователя.

– Никуда он от меня не денется, – словно заправский сыщик впиваясь взглядом в лица проходящих мимо людей пообещала она. – Более того, я уверена, что здесь мы еще встретим немало наших знакомых. Похоже, половина Абрадара собралась сегодня на этой площади.

Пока путешественники общались с фотографом впечатлений мытарства загонщика облаков благополучно закончились, и капризное вертлявое облако было водворено на отведенное ему место на воздушной трибуне.

Ромка, Краблик и Тень несколько опешили от такого количества ярких костюмов, громкой, звенящей музыки и взлетающих в воздух конфетно-пряничных фейерверков. Глядя на падающие к его ногам конфеты, завернутые в разноцветные фантики, Краблик горько жалел о своем обжорстве в поезде. На Перекрестке не было таких удивительно вкусных сладостей, и Краблик вдруг отчетливо понял, насколько сильно он будет тосковать по этим тающим во рту мармеладкам, тягучим ирискам и ароматным пряникам.