Анна Бахтиярова: Игра в самозванцев

Айза, мне жаль. Я была наивной девчонкой, считавшей в шестнадцать лет, что деньги гарантируют счастье. Не понимала, какой страшный человек мой отец. Он обещал решить финансовые проблемы, и я ждала, не осознавая, какое зверство он задумал. Звучит, глупо? Знаю. Но я тогда не отличалась сообразительностью. Однако ошибся и отец, думая, что нам с мамой нужны кровавые деньги, и мы закроем глаза на убийство.

Я очень хочу стать частью твоей жизни. В том качестве, в каком сочтешь возможным. А если откажешься, не посмею настаивать и ничего не скажу маме. Она научилась жить с этим кошмаром. Искупает вину, помогая другим. Но боль не ушла. Я точно знаю. Ты думаешь, мама не любила тебя. Это неправда. Она понимала, как сильно тебя не любит он, и не хотела провоцировать. Полагала, что дистанция между вами защитит тебя от его ненависти. Похоже, мы все были слишком наивными.

Я напишу, когда вернусь в Небесный Ирис. Надеюсь, ты ответишь.

Ария.

P.S. Возвращаю то, что позаимствовала».

Я просидела в спальне еще около получаса, перечитывая и перечитывая письмо. Короткое, но насыщенное. Я не знала, захочу ли впустить Арию в новую жизнь. Но на сердце полегчало, будто растворилась годами пронзавшая его игла.

— Релия, — в дверь осторожно поскреблась Несса. — У вас всё в порядке?

— Да, — ответила я, почти не покривив душой.

— Спутники оставили коробку в гостиной.

— Коробку? Ох ты, пропасть!

«То, что позаимствовала? Неужели?!»

О, да! Я не ошиблась. Распаковала коробку, ломая ногти, и чуть не заревела от радости.

Внутри сидел Дрейк. В спящем режиме. С запиской, прикрепленной к ошейнику:

«Код владельца ты знаешь».

Два месяца спустя.

В Небесный Ирис пришла зима. Пока не календарная, но настоящая. Ноябрьский снегопад поглотил город, засыпав белой крупой. Я выросла у моря и никогда не любила холода. Однако сегодня не усидела в пентхаусе. Накинув поверх шапочки капюшон и спрятав зябнувшие руки в карманы пальто, гуляла по набережной. В компании Дрейка. Ротвейлер шагал по снегу, выглядя расслабленным. Но я знала: он кинется на защиту при малейшей опасности.

За два месяца никто не посягал на мою жизнь, но брать с собой пса-робота вошло в привычку. С ним я чувствовала себя спокойное. Как минимум, репортеры держались на расстоянии. Я не послушалась инспектора Тима и вновь стала героиней новостей. Открыла театр, взяв на работу бывших сотрудников Роэна. Его детище потерпело крах после обнародования всех подробностей преступлений в «Белом тюльпане». Первый спектакль на новом месте состоялся неделю назад и прошел с аншлагом.

Суд над режиссером и его отпрыском закончился. Парня отправили в тюрьму до конца дней. Отец получил два года. Легко отделался. Обвинение требовало наказания суровей. Мнение горожан разделилось. Одни сочувствовали Роэну, мол, любой родитель постарается защитить ребенка, путь он и преступник. Другие осуждали, говорили: кто-кто, а отец не мог не знать, насколько опасен сын. Но вряд ли режиссера волновали чужие рассуждения. Женщина, которой он дорожил — Катарина Василек — покинула Небесный Ирис до суда, уехала в неизвестном направлении.

Я не жалела Роэна. Он заслужил кару. Его желание спасти Саймона от тюрьмы после убийства Надин оборвало еще две жизни. Могло бы и три, если бы не Дрейк.

— Ну что, красавчик, домой? — спросила я пса, прекрасно понимая, что он не ответит. Просто выполнит любое пожелание. Но в глазах робота светилось столько преданности, пусть и созданной искусственно, что иногда я верила, что у него на всё есть свое мнение.

Однако вместо того, чтобы пойти по заснеженному мосту к стоянке лётов, я остановилась, чтобы полюбоваться пейзажем на другом берегу. Снег дарил городу ощущение чистоты и обновления. Хмурая осень сожгла вместе с опавшей листвой старые грехи и горести, а зима запорошила пепел, перевернув страницу.

Увы, не для меня.

В душе, по-прежнему, зияла дыра с опаленными краями. Рана причиняла боль. Столь же сильную, как и в день, когда я очнулась в больнице. Я плыла по течению, каждое утро заставляла себя подниматься с кровати, занималась театром, устроила небольшой ремонт в пентхаусе, чтобы прогнать призрак настоящей Релии. Но по ночам подолгу не засыпала. Глаза оставались сухими. Кровоточило сердце.

…Домой я вернулась в сумерках, продрогнув до костей. Мечтала о горячем кофе и теплой постели. Жаль, Несса сегодня торчит в ресторане вместе с сокурсниками — отрабатывает знания на практике, а потом останется с ночевкой у подруги. В исполнении лисички кофе получается божественным. В моем — самым обычным, без изысков. Словно не варится по всем правилам, а замешивается растворимая бурда.