Геннадий Прашкевич - Школа гениев

Странно, но я тогда действительно не знал, чем на самом деле заканчивается Баллада о Коринфской невесте.

А Патриция Хольт никому ничего не подсказывала.

Широкобедрая, хотя мы были детьми. Яркая, как ее вечно цветущий штат.

…Дверь растворилась.

– Наши будущие Леонардо!

Но на Леонардо больше походил сам доктор Гренвилл.

С ним вошел невысокий смуглый человек, пронзительно глянувший на нас из-под раскосых по-восточному век. Ничего особенного. Похож на преуспевающего латиноса. Мы ведь еще не знали, что на карманные расходы этот человек может выделить сумму, равную годовому доходу Нигерии.

– Сидней Маури Джинтано, – повел рукой доктор Гренвилл. – Основатель и попечитель школы «Брэйн старз». Он хочет поговорить с вами.

И ободряюще подмигнув, вышел.

Прислонившись к косяку дверей Сидней Маури с минуту внимательно рассматривал нас, потом хитро прищурился и подошел к столу:

– Давайте все сюда!

Мы нехотя сгрудились у стола.

– Сколько тебе лет? – мистер Джинтано ткнул пальцем в тщедушного очкарика.

– Восемь.

– Как тебя зовут?

– Дон Реви.

– Хорошее имя. И взгляд у тебя внимательный. Что ты можешь сказать обо мне, Дон?

Реви выпалил:

– Лет пять назад вы переболели малярией.

Джинтано удивленно повел черными бровями:

– Малярией? Верно, малыш! А чем я еще болел?

– Если не считать легкого плоскостопия, вы – здоровяк! – покраснел польщенный Дон Реви.

– Спасибо, малыш!

…Так мы впервые встретились с человеком, которому, собственно, и обязаны пребыванием в «Брэйн старз».

«Приманкой действуй, платой и наградой, и поощряй и принуждай!» Сидней Маури Джинтано нисколько не походил на Фауста, но ни в чем ему не уступал. Это точно. «Стадам и людям будет здесь приволье, рай зацветет среди моих полян».

В тот день мистер Джинтано шутил, смеялся, расспрашивал нас о семьях, о наших пристрастиях. Затем, наконец, стал серьезен и подошел к окну:

– Что вы скажете о Бэрдокке, ребята? Нравится он вам? Вон те, например, бетонные башни. Вам не кажется, что их не мешало бы снести?

Я не удержался:

– Мы можем сделать это.

И покраснел под взглядом Джинтано.

– Вот как? – не удивился Джинтано. – Кое что слышал о взрывном деле? – И спросил: – Есть идет? Что бы ты поставил на их место?

– Зоопарк!

Джинтано прищурился:

– Зоопарк… Принято… Другие заявки есть?

– Лабиринт! – предложил Дэйв Килби. Малый рост не мешал ему. Он вертелся, как капля ртути, пытаясь всех держать в поле зрения. – Настоящий лабиринт. Прямо под школой! Да такой, чтобы в нем заблудился сам Минотавр!

– Но зачем тебе это?

Дэйв пожал плотными маленькими плечами:

– Ну… Просто мне всегда хотелось иметь собственный лабиринт…

– Что ж, – Сидней Маури понимающе усмехнулся: – Будет и лабиринт… В свое время…

И повернулся ко мне:

– И зоопарк для Говарда будет тоже. Только уговор – мы всегда должны действовать заодно. В этой школе вас научат разным премудростям и, надеюсь, научат весьма неплохо. Мне давно сдается, малыши, что конкуренция денежных мешков в нашем мире кончается. Приходит пора куда более жесткой конкуренции – конкуренции интеллектов. Потому-то и создана «Брэйн старз». И теперь главное ваше дело – учиться. И еще помните, помните, помните, – повторил он как заклятие, – самые светлые умы не стоят и гроша, если их не приложить к настоящему делу.

Он сунул руку в карман, потом вскинул над головой:

– Как по-вашему, что это?

– Один доллар! – твердо ответил Дэйв Килби.

– Деньги, – разочарованно протянул Рон Куртис.

– Правильно, доллар. Правильно, деньги, – кивнул мистер Джинтано и в упор посмотрел на Куртиса. – Но это так только говорят – деньги. А на самом деле это и есть зоопарк!

И перевел взгляд на Дэйва:

– И лабиринт тоже!

…Десять школьных лет.

Сейчас, когда прошло еще столько же, я понимаю, какими сказочными оказались эти годы. Ведь для доктора Джошуа Гренвилла и мистера Сиднея Маури Джинтано, а значит, для всех нас, не существовало ничего невозможного.

Все только из первых рук!

Музыкальные пьесы Инги Альбуди вызывали самую высокую оценку придирчивых музыковедов. Дон Реви в двенадцать лет получил диплом лечащего врача. О результатах исследований по биохимии пятнадцатилетнего Билла Фроста с уважением отзывались нобелевские лауреаты. Каждый отметил свое восхождение теми или иными достижениями. И в центре этого веселого деловитого «зоопарка» всегда находился доктор Джошуа Гренвилл. Сам он как великую удачу рассматривал то, что судьба случайно свела его с мистером Сиднеем Маури Джинтано – богатым и влиятельным бизнесменом, единоличным владельцем концерна «Фармаури», сумевшим подвести прочную материальную базу под сумасшедшие идеи нашего великого педагога.