– Поспи, отдохни, – бормотала она. – А потом я тебе такое расскажу, такое…
– Марина, я люблю тебя, – сказал Петр, обнимая жену за шею и целуя в губы.
– Я тоже люблю тебя, – сказала она, отвечая на поцелуй и помогая лечь.
– Мне кажется, я тебя десять лет не видел… – «А почему, собственно, десять лет?» – промелькнуло в сознании, прежде чем он провалился в сон.
Когда он проснулся, солнце уже заливало комнату. Ходики на стене показывали три часа. Марина, напевая что-то веселое, гладила белье. Сашенька угукала в манежике.
– Проснулся, – вскрикнула Марина и пританцовывающей походкой направилась к тумбочке. – А у меня для тебя сюрприз!
Она отодвинула один из ящиков, достала оттуда прямоугольник конверта и, сияя, как начищенный самовар, подсела на краешек кровати:
– Тебе письмо пришло, из Стокгольма. Тебе дают грант на исследования по теме «Взаимоотношения России и Швеции в период Ливонской войны тысяча пятьсот пятьдесят восьмого-тысяча пятьсот восемьдесят третьего годов». Будешь возглавлять группу шведских аспирантов. Приглашают переехать в Стокгольм, с семьей, – она сделала многозначительную паузу, – предоставляют жилье и грант на период исследований пять тысяч шведских крон в неделю. Петенька, это же две тысячи долларов в месяц!
Она весело захихикала и бросилась Петру на грудь. Почувствовав радостное настроение матери, Сашенька тоже радостно захихикала и запрыгала в манежике.
– Господи, да неужели? – радостно вскрикнул Петр, обнимая жену.
Жизнь продолжалась…
Тяжело грохоча на стыках, трамвай въехал на Болше-охтинский мост. Июльское солнце палило нещадно. В этот час на улицах и в транспорте было мало народа – рабочий люд уже сидел в офисах и на предприятиях. Пенсионеры и домохозяйки еще не устремились по рынкам, магазинам и по другим своим делам.
В полупустом вагоне сидели Петр и Марина. Они ехали навестить Марининых родителей, живущих на Ржевке. За последние дни Марина развернула кипучую деятельность, готовясь к переезду в Стокгольм. Она ухитрилась перелопатить кучу информации о жизни в Скандинавских странах, рассчитала возможный бюджет грядущей жизни в стране викингов и ввела строжайший запрет на приобретение какой-либо одежды для семьи. По ее сведениям, в Швеции, приобретая вещи на распродажах, можно было существенно сэкономить. Марина ни в коей мере не намеревалась ограничиваться пребыванием в Стокгольме, сколь бы ни был прекрасен этот город. Необходимо было еще посетить Южную Швецию, Норвегию, Финляндию, Данию и, чем черт не шутит, может быть, в следующее лето, в отпуск, добраться до Парижа… Говоря об этом, Марина мечтательно закатывала глаза. Цены на транспорт высоки, поэтому в планах стояла покупка старенького автомобильчика, а Петр решительной женской рукой был отправлен на курсы вождения.
Известие о том, что шведский язык является достаточно сложным, поначалу повергло супругов в уныние. Но потом выяснилось, что английский является там вторым государственным, и именно он станет рабочим языком группы, в которую приглашен Петр. И он же позволит им с Мариной без особых проблем объясняться с окружающими. Немедленно рабочий стол и тумбочка оказались завалены русско-английскими словарями, разговорниками и учебниками. Из небытия возникла старая Маринина подружка Рита, школьная преподавательница английского, которая по сходной цене согласилась давать уроки дважды в неделю. Английский Петр учил в школе, два года в Университете, сдавал кандидатский минимум в аспирантуре, но никогда не ощущал себя способным разговаривать. Неожиданно именно разговорный пошел у него достаточно легко. Хотя и не без проблем.
– Милый мой, – строго глядя поверх огромных очков, произносила Рита, – где же вы нахватались таких оборотов? Эдак в Англии говорили в веке шестнадцатом, в семнадцатом. Уж не по Шекспиру ли вы язык учили? Может, Фрэнсис Дрейк и понял бы вас прекрасно, но я советую учить современный вариант.
А действительно, где он нахватался такого? Шекспира в подлиннике никогда не читал, «тысячи» в Университете и аспирантуре всегда сдавал по газетным статьям… По возвращении из неудавшейся экспедиции Петр все еще пребывал в некой прострации. Странные видения больше не беспокоили, хотя какое-то ощущение нереальности происходящего преследовало постоянно. Включившись в дикий ритм подготовки к переезду, он потихоньку начал оживать и, как говорила Марина, «размораживаться». Снова замелькали дни, заспешили события. ОВИР, консульство, оформление документов, уроки английского, уроки вождения. Жизнь продолжалась… Но сейчас, сидя в грохочущем трамвае, въезжавшем на правый берег Невы, он снова ощутил некое странное чувство, подобное тому, которое охватило его, когда перед зеркалом увидел картину неведомого морского сражения. Комок подкатил к горлу, легкие сдавило железным обручем. Заметив его странное состояние, Марина испуганно спросила:
Читать дальше