Линн Шоулз - Последняя тайна

— Раз, два, три.

Высушил руки, потряс ими, повертел над головой и наконец вытер о штаны.

Лестер Риппл подхватил большую сумку. Он был готов.

Пройдя по коридору, отыскал кабинет, в который ему было назначено явиться. Здание было старым, деревянные полы были темными, как колумбийский кофе, а штукатурка на стенах — в пятнах и дырках. Деревянная дверь в кабинет была почти такой же темной, как и пол. Свет пробивался сквозь матовое стекло и вентиляционное окошко наверху.

Лестер остановился перед дверью, не зная, что делать — стучать или просто заходить, не дожидаясь формального разрешения.

Он постучал.

— Войдите, — донесся из-за двери женский голос.

Лестер повернул круглую ручку.

— Добрый день, — сказал он. — Меня зовут Лестер Риппл. У меня назначена встреча с доктором Осборном.

Секретарша не подняла на него глаз.

— Присаживайтесь, — сказала она. — Вы пришли слишком рано.

— Я знаю, — ответил Риппл, садясь на пластиковый стул у противоположной стены.

Он залез в сумку и принялся перебирать лежащие там журналы и книги. Выбрав «Физическое обозрение», положил журнал на колени и открыл страницу со статьей «Гравитационные волны в открытом пространстве де Ситтера», которую читал уже раз десять, а то и больше. Ее написал Стивен Хокинс вместе с Томасом Хертогом и Нилом Тароком.

«Господи, — подумал он, — Хокинса я готов читать хоть весь день».

Стивен Хокинс был кумиром Лестера и, знал о том сам Хокинс или нет, его учителем. Не раз Лестер задавался вопросом: а что на моем месте сделал бы Хокинс? У них было столько общего, что это казалось зловещим. Оба родились восьмого января. У обоих второе имя было Уильям. Отцы обоих хотели, чтобы сыновья занялись медициной, но они предпочли математику, потом перешли к физике, а именно — к теоретической физике. У обоих были проблемы со здоровьем, хотя амиотропический латеральный склероз Хокинса куда серьезнее близорукости Риппла.

Он прочел статью так же внимательно, как и в первый раз. Дочитав, проверил, который час, посмотрел на закрытую дверь в кабинет за спиной секретарши. Чем там занимается доктор Осборн? Какое-то время Лестер осматривал комнату, затем решил почитать что-нибудь еще. Взял комиксы. «Женщина-кошка», «Супермен» или «Зеленый фонарь» были для него таким же увлекательным чтением, что и Хокинс, Бон или Эйнштейн.

— Доктор Риппл? — произнес человек, открывший дверь кабинета.

— Вы доктор Осборн? — Риппл поднялся. Комикс с шелестом свалился на пол.

Осборн посмотрел на обложку. Заглавие, выписанное жутковатыми извилистыми буквами, гласило: «НЕЧЕСТИВАЯ ТРОИЦА».

Лестер понял, что не получит работу.

Проводника звали Чами, и он был инка. На языке кечуа это имя значило «маленький», «коротышка». Он и был таким. Пять футов три дюйма, определила Коттен. Худой, с коричневато-красной кожей, под которой ходили мускулы. Он сообщил им, что говорит на трех языках и предпочитает, чтобы его называли Хосе. Коттен решила, что это упрощает дело. В Перу почти все говорят по-испански, инки — на кечуа и часто тоже знают испанский.

Вместе с Хосе был еще один человек, покрепче, который помог им нести багаж, но он явно не знал английского.

Тропинка, проложенная в джунглях, вела в горы. Местами растительность становилась такой густой, что пройти было невозможно. Уже почти дойдя до конечного пункта, они свернули на боковую тропку, у дерева с прибитой красной деревянной табличкой. Пройдя примерно сорок футов по неровной и сильно заросшей тропе, они остановились.

— Риманчу, — сказал Хосе.

Он объяснил, что это место пока исследовали лишь поверхностно, хотя доктор Эдельман, руководитель раскопок, хотел, чтобы Коттен и ее спутники взглянули хотя бы краем глаза.

— Как переводится «Риманчу»? — спросила Коттен.

— «Они говорят», — ответил Хосе.

Немного отдохнув и осмотрев место, группа продолжала путь к основному лагерю и прибыла туда только к вечеру. Уже смеркалось; солнце садилось за горы. Коттен, Пол и Ник вымотались, и на такой высоте им не хватало кислорода.

— Неудивительно, что это место так долго не могли обнаружить, — заявил Ник, сбрасывая рюкзак и тяжело дыша. — Я будто до самого неба долез, блин. Тут и вид такой, как должен быть на небесах, — облака густые и висят низко.

Хосе махнул им рукой и подвел к доктору Эдельману.

Стоя у складного столика рядом со своей палаткой, Эдельман поздоровался за руку с вновь прибывшими.