Питер Бретт - Меченый

– Не привлекай внимания, – прошептал он.

– Ты же говорил, что мы не встретим подземников, – прошипел Рожер, но Меченый не ответил, уверенно скользя через тьму, словно ясным днем.

– Куда мы идем? – в сотый раз спросил Рожер.

Они поднялись на небольшой пригорок. Меченый бросился на землю ничком и указал вниз:

– Смотри!

Рожер увидел трех знакомых мужчин и стреноженную лошадь. Все четверо спали в еще более знакомом переносном круге.

– Разбойники, – выдохнул Рожер.

Его скрутил приступ страха, ярости и беспомощности, и он мысленно вновь пережил муки, которым их подвергли негодяи. Немой пошевелился во сне, и Рожер испуганно вздрогнул.

– Я выслеживал их с тех пор, как наткнулся на вас, – пояснил Меченый. – Заметил их костер сегодня, когда охотился.

– Зачем ты привел меня сюда?

– Я подумал, что ты, быть может, захочешь вернуть круг.

Рожер взглянул на Меченого:

– Если мы втихомолку украдем у них круг, подземники растерзают их во сне.

– Демоны разбежались. У них больше шансов выжить, чем было у вас.

– Но почему ты решил, что я захочу рисковать?

– У меня есть глаза. И уши. Я знаю, что они с тобой сделали… и с Лишей.

Рожер помолчал.

– Их трое, – наконец сказал он.

– Это глушь. Хочешь жить в покое – возвращайся в города.

Последнее слово прозвучало ругательством.

Но Рожер знал, что покоя нет и в городах. Против воли он вспомнил, как Джайкоб рухнул на землю; услышал смех Джасина. Он мог бы искать справедливости, но трусливо сбежал. Он всю жизнь бежит, и другие умирают вместо него. Глядя на костер, юноша рассеянно ощупал кармашек, но талисмана в нем больше не было.

– Я ошибся? – спросил Меченый. – Вернемся в лагерь?

Рожер сглотнул.

– Вернемся. Как только заберу то, что принадлежит мне, – решил он.

Лиша проснулась под тихое ржание. Она открыла глаза и увидела, как Рожер чистит гнедую кобылу. Лиша купила ее в Энджирсе и на мгновение осмелилась поверить, что последние два дня ей приснились.

Но тут огромный Сумеречный Плясун заслонил лошадь, и все вернулось на свои места.

– Рожер, – тихо позвала Лиша, – где ты взял мою лошадь?

Рожер открыл рот, чтобы ответить, но в этот миг в лагерь вернулся Меченый с парой мелких кроликов и горстью яблок.

– Я заприметил ваших друзей прошлой ночью, – пояснил он, – и решил, что будет быстрее, если все мы поедем верхом.

Лиша помолчала, переваривая новость. Ее раздирали противоречивые чувства, в том числе постыдные и недостойные. Рожер и Меченый не мешали ей думать, и она была благодарна за это.

– Ты убил их? – наконец спросила она.

Отчасти ей хотелось услышать «да», хотя это шло вразрез со всем, во что она верила, со всем, чему ее научила Бруна.

Меченый взглянул ей в глаза:

– Нет.

Лишу затопило безмерное облегчение.

– Я разогнал их и забрал лошадь, только и всего.

Лиша кивнула:

– Мы сообщим о них в герцогский магистрат, когда следующий вестник проедет через Лощину.

Распотрошенный сверток с травами был приторочен к седлу. Лиша отвязала его и осмотрела содержимое. Хвала Создателю – почти все флаконы и мешочки были целы. Разбойники выкурили весь маревник, но этому горю легко помочь.

После завтрака Рожер сел на кобылу, а Лиша – на Сумеречного Плясуна позади Меченого. Они скакали во весь опор – собирались тучи, и небо набухало дождем.

Лиша понимала реальность угрозы. Разбойники живы и опережают их. Она вспомнила сальную рожу чернобородого и сиплый смех его товарища. Но ужаснее всего была непомерная тяжесть и тупая жестокая похоть немого.

Ей было чего бояться, но она не боялась. Рядом с Меченым она чувствовала себя в безопасности даже больше, чем с Бруной. Он не испытывал усталости. Не ведал страха. И она не сомневалась, что под его защитой ей ничего не грозит.

Под защитой. Так странно – нуждаться в защите. Чувство из прошлой жизни. Она так долго охраняла себя сама, что забыла, каково это. В цивилизованных местах хватало ее умений и сообразительности, но в глуши они ничего не стоили.

Меченый пошевелился, и Лиша осознала, что крепко обнимает его за талию и прижимается к нему, положив голову на плечо. Она отстранилась и от смущения едва не проглядела чью-то руку в кустах на обочине.

Но все же не проглядела и завопила.

Меченый натянул поводья. Лиша кубарем скатилась с коня, поспешила в кусты, раздвинула траву и ахнула. Рука была сама по себе – отъедена начисто.