Вольф Белов - Наследники империи

Послышался стук копыт, знакомый голос окликнул:

– Эй, бродяга!

К Тангендергу подъехал князь Аррелий. Опустив с высоты седла тяжелый взгляд на каданга, он произнес:

– Князь Кадоний погиб. Ты знаешь об этом?

– Знаю, – спокойно ответил Тангендерг.

Аррелий чуть помедлил, не сводя глаз с каданга, затем поинтересовался:

– Это правда, что ты собрался в горы за Тенью?

– Моя война еще не закончена.

– Трудно вести бой без оружия, – заметил князь.

Он бросил кадангу меч.

– Это рубийская сталь, дар северных вождей нашему императору. Император пожелал, чтобы этот клинок служил тебе.

Князь развернул гиппариона, оглянулся через плечо:

– Не возвращайся, бродяга.

– В этом можешь не сомневаться, – бесстрастно пообещал Тангендерг ему вслед.

Едва арамейский князь ускакал прочь, с другой стороны появился Гишер.

– Ты еще тут, бродяга, – ухмыльнулся хишимерец.

– Ненадолго, – заверил его Тангендерг. Он указал на Коринту: – Присмотри за ней.

– С каких пор я стал нянькой? – ворчливо огрызнулся бывший жрец.

Он протянул Тангендергу котомку:

– Держи, бродяга. Тут кое-что пожрать. Себе я еще найду.

Тангендерг закрепил котомку на крупе своей кобылы. Бросив взгляд через плечо на Коринту, он произнес:

– У тебя глаза мокрые.

– Знаю, – прошептала девушка.

Забравшись на круп лошади, Тангендерг уселся в привычной позе.

– Я пойду на полдень, в равнины, – тихо произнесла Коринта.

Тангендерг ничего не ответил, даже не посмотрел в ее сторону. Хлопнув ладонью по крупу кобылы, он скомандовал:

– Пошла!

Два человека протащили мимо за ноги мертвое тело хингарского воина. Видимо, убитый при налете на стойбище подгорных кочевников хингарец запутался в стременах и гиппарион приволок его обратно к стану.

У Самилы потемнело в глазах. Если до сей поры еще оставалась хоть какая-то зыбкая надежда, то теперь и она рухнула, в убитом воине девушка узнала своего мужа. Отправившийся в чужие земли за славой и богатой добычей молодой хингарец нашел лишь место в общей могиле.

Самой Самиле, похоже, была уготована участь рабыни, вместе с сотнями других плененных женщин и детей она стояла на коленях в пыли с веревочной петлей на шее.

Рядом остановился всадник. Подцепив носком сапога подбородок Самилы, он задрал девушке голову. Это оказался тот самый арамеец, что пленил ее.

Внимание арамейца недолго было приковано к девушке. Повернув голову, он крикнул:

– Эй ты! Далеко собрался?

Коринта и сопровождавший ее Гишер остановились.

– Неужели благородный князь Аррелий еще нуждается в моих услугах? – ухмыльнулся хишемерец.

Аррелий нахмурился:

– Тебя следовало бы повесить. Атрий говорит, что ты помог ему. Что ж, если он не жаждет твоей казни, не буду настаивать и я. Можешь убираться.

– Может, еще и наградишь за службу? – снова ухмыльнулся Гишер.

Коринта опасливо дернула его за рукав, но хишимерца, похоже, ничуть не смущала собственная нескромность в разговоре с могущественным арамейским князем.

– Удивительно, что ты все еще жив, – хмуро заметил Аррелий. – Чего ты хочешь?

– Ну, скажем… – Гишер ненадолго задумался, скользнул взглядом по сторонам и вдруг указал на Самилу: – Ее!

Коринта снова дернула его за рукав. Гишер вырвал из ее пальцев свои грязные лохмотья и огрызнулся:

– А чего?! Женщина мне не помешает.

– Забирай, – неожиданно проявил щедрость Аррелий. – И больше ни слова, пока я не передумал.

Схватив веревку, Гишер заставил Самилу подняться и повлек ее за собой.

Старая кобыла остановилась сама, без приказа. Опустив голову, она обнюхала ближайшие камни под копытами. Тангендерг поднял взгляд на дальнюю вершину горного пика, вздымавшегося к облакам.

– Зачем тебе это? – прозвучал ровный спокойный голос.

Тангендерг никак не отреагировал, он уже заметил то, что наверняка ускользнуло бы от внимания многих на его месте. Чуть поодаль на скальном выступе примостился человек, его фигура, полностью скрытая плащом, была практически незаметна.

– Что влечет тебя к нему? – снова спросил незнакомец.

– Я дал слово, – произнес Тангендерг.

– Слово – это всего лишь слово. Пустой звук, сотрясание воздуха, смысла в нем ровно столько, сколько вкладывает тот, кто его произносит. Что даст тебе смерть ведущего Тень? Удовлетворение, спокойствие? Что?

Тангендерг отозвался не сразу, словно задумался. Наконец, он пожал плечами и ответил: