Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн 3

– Пока что я и комара не пришибу.

– Очень постараюсь вывести Вас отсюда. Но сам, боюсь, пропаду. Сердце болит за доченьку, за мальчиков моих,и жены вижу лицо. Глаза закрываю, а она смотрит на меня так печально, словно больше уже не увидимся. Кажется, пришло моё время.

– Как вас зовут?

– Холиновы мы. Холинов Андрей Евгеньевич к вашим услугам.

– Обещать ничего не буду, – вымолвил я, уже лучше управляясь с языком. – У меня в голове сейчас непонятно что. Я вообще ничего не чувствую. Как кукла из сена. Бить в спину будут и то не побегу. Даже страха нет. Если выживу, потом попробую вылечиться, прийти в себя и тогда уже подумаю о вас. Так пойдёт?

Сколько ещё до верха я точно не знаю, но поднялись мы высоко. Лекарь пыхтит от напряжения и стонет от боли в ноге. Меня пару раз качало, мог кубарем покатиться обратно. Судя по потоку эфира, обрушивающегося в меня, скоро мы должны уже подняться из подземелий.

– Надеюсь на Ваше милосердие, Игорь, – расслышал я.

Дальше всё пошло быстрее: возле железной двери валялись два спящих стражника. Стоило нам выйти в просторный зал крепости, как послышались стук копыт нескольких всадников.

Лекарь повернулся ко мне белый, словно укушенный коброй.

– Бегите, Игорь! Бегите, если можете. Туда, – показал он мне за спину, – там есть проход и дверка. Сможете сломать – Вы на свободе.

Андрей Евгеньевич сглотнул, не моргая глядя на меня, а потом заспешил обратно в каземат.

Зелье сработало хорошо, да и эфир словно с радостью устремился внутрь: побежать – не побежал, но быстрым шагом пересёк треть зала и вошёл под своды узкого коридора. Разойтись тут могут максимум два человека, а с обеих сторон зияют бойницы.

Вскоре стало понятно про какую преграду шла речь: я уже могу видеть во тьме и потому различил мощную железную дверь. Действительно крепкая, чтобы во время приступа нельзя было легко вышибить. Крепости имели распространение раньше, с развитием же атакующей магии использовались постольку-поскольку. Да и кому в голову придёт нападать на русских?

Гнилым петлям хватило той малости, что доступна мне сейчас. Руки по-прежнему висят, могу лишь едва шевельнуть пальцами. Пришлось вымучивать нарастание льда и им заваливать дверь. Протиснувшись в щель, оказался на холме крепости. Снизу ров и небольшой мостик. Поспешил к нему.

Уже когда заканчивал переход, земля вдруг вздрогнула. И хорошо, что не остановился и только прибавил хода: дрожь повторилась и стала сильнее. Потом же толчок просто сбил меня с ног, твердь уже нешуточно затряслась, а через мгновение крепость целиком ушла под землю. Я неверяще проследил, как трещина сомкнулась обратно, холм осел и даже выровнялся, Теперь и не скажешь, что тут было мощное сооружение.

Ошарашенный, я сел и принялся с отсутствующим видом пялиться на грандиозную могилу. Мысли в голову не просились, потому и не знаю, сколько прошло времени, когда в плечо ткнулся лось – тот самый гигант.

Если бы он не улёгся на землю, забраться я бы не смог. Пошёл спокойно, без спешки, словно понимая, что могу упасть как мешок с мясом. Начался долгий путь к Герде…

Я потерял сознание и свалился с лося, дотаскивать же пришлось уже волкам. Действие зелья кончилось, поэтому тело просто отказалось слушаться. В беспамятстве я провалялся около трёх ночей. Герда оказалась непривычно грустной и при этом “живой”. Словно и не часть Абсолюта, так, простая женщина.

– Я уже на небесах? А где Творец? – слабым голосом поинтересовался я. Удивительно, но выбитый глаз наличествует, только видит слабо.

– Кажется, теперь я ненавижу тебя, – проговорила ведьма.

Мы в её древесном домике, а сама хозяйка сидит напротив лежака.

– Я очень хочу испугаться, пасть ниц и вымаливать пощады, но пока могу лишь любоваться тобой, Госпожа.

– Как ты мог, Ингви? – проговорила она дрогнувшим голосом. – Я едва с ума не сошла.

– Виноват, Госпожа. Расслабился и не думал, что кто-то может столь сильно рискнуть. Опьянел от доступной силы.

Герда встала и отвернулась к окну. Совсем как женщина, небольшого роста, с роскошными волосами обрезанными до лопаток, чтобы не сильно мешали в работе. Я попробовал встать.

– Да сиди ты! – вспылила она и глаза озарились пламенем. – Точнее лежи.

– Если женщина плачет, мой долг подать ей платочек. Хотя бы.

Встать получилось, но голова закружилась. Я погнал накопленный потенциал эфира на стремительное восстановление.

Герда усмехнулась.

– Ну давай-давай, полечи себя.