Владимир Атомный - Моя трепетная юность [СИ]

День кончился как-то уж совсем не очень. Смотрю в потолок и думаю: “Чего так?” Сначала в школе влетело за домашку, но кто её вообще делает? Хотя Сирения, конечно выполняет. А ещё со мной что-то происходит: как прошепчет голоском тихим нежно, так сердце усиленно стучать начинает.

— Ты не мог бы окно прикрыть?

Сижу дураком и пробую на вкус сладкоголосую музыку.

— Арьелян?!

— А-а, э-э…

В итоге закрыл створку Браен, обычно молчаливый и цедящий слова как великий правитель прошлого. Хотя человек он хороший.

Девушка странно поглядела на меня яркими глазами: одним розовым, вторым желтым. Я ощутил полный идиотизм поведения и занялся самобичеванием, параллельно размышляя на тему цвета глаз: линзы ли? И конечно понял — нет, ведь умопомрачительные красавицы такими и должны быть.

К полудню получил мячом в голову, когда увлёкся спортивной формой Сирении. Видимо сознание терял с улыбкой, потому как расслышал что — то об идиотах. В общем, не задался денёк, но всё же нутро греет мысль, что однажды она обратит на меня внимание.

И да, кстати, забыл рассказать об ещё одной красавице, что учится в классе. Юйи, ну или Юю, как все называют. Я благодарю богов за знакомство с ней, скромной и очень стеснительной, ангелом во плоти. Если у Сирении волосы иссиня — чёрные и белейшая кожа, то у Юю русая голова, при весьма соблазнительно горящем румянце. А как вскидывает брови…

Я живу в небольшом, но уютном доме. Комнаты скромно обставлены. С трудом уговорил родителей дать разрешение на обклеивание стен постерами любимых музыкальных групп. Собирал их долго, ведь не всякая группа метал-сцены выпускает официальные плакаты.

Кровать мне никогда не нравилась и при первой же возможности избавился от неё, а также же от многих предметов интерьера. Хорошая акустика, низкий столик под ноутбук и маленький шкафчик для одежды, больше ничего. Душа пела и отдыхала здесь.

Вскочив с пола начал набирать Ярма:

— Давай ещё раз сходим?!

— Лян, брось, ночь уже.

— Блин, ты обещал.

Помянув всех чертей, друг пообещал быть на третьем от меня перекрёстке. Я шустро набил рюкзак необходимым и помчал на место. Мама что-то спросила, но на ответ времени не оставалось: “Прости, мам!”

Аллея Цветущей сакуры 13, тут проживает прекрасная Юю. Да, это дом рода Сёмей и вот уже третий раз мы здесь. Как и большинство строений города — двухэтажный. Плющ старательно карабкался по стенам, но осилил лишь половину. Выше кирпичного карниза, что делит дом, начинается гладкая штукатурка в белом цвете. Цепляться больше не за что.

— Когда-нибудь расскажу всё офицеру СКМ (Служба Контроля Морали) и буду спокойно спать по ночам.

Я оглядел недовольно-помятое лицо друга.

— Спасибо, что пришёл. Одному как-то боязно.

Между тем, в окне второго этажа показалась тень. Одноклассница закончила с уроками и теперь предстояла подготовка ко сну. Вот Юйи прошла за пижамкой: “Ах, наверное в цветочек, персикового цвета или с котятами!” — пытали фантазии. Взгляды привычно перебрались к крайнему окну справа — ванной. Зажегся свет и мы отвели глаза, потому как девушка сейчас раздевалась. В первую ночь, силуэт обнаженной Юю вызвал тяжёлые муки совести. Лишь поклявшись больше никогда не смотреть, мы отважились прийти вновь.

На вышитой шторке осталась видна лишь тень головы. Минут десять ничего не происходило. Одноклассница наслаждалась приёмом ванны, а взволнованные души наблюдали, затаив дыхание. Вскоре настал момент покидать тринадцатый дом. Мы торжественно пожали друг другу руки и совсем уж собрались разойтись, как:

— Что вы тут делаете? Неужто подглядываете за Юйи? Да я вас извращенцев, сейчас огрею!

Не сговариваясь, рванули прочь во тьму и лишь фонари отмечали покрасневшие лица.

Утро очень балует: солнышко нежно щекочет лучиком. Распахнутое заботливой мамой окно, впускает игривый ветерок, а певцы крылатого оркестра звонко оглашают комнату. Но я пал в объятья плохого настроения и, увы, чудесный аромат сестричкиного завтрака не вдохновляет.

— Чего такой кислый расселся в кресле? — воззрилась на меня мама.

— Сон плохой видел.

— Ну так это когда было?! Давай, веселись.

Сестричка начала щекотать и я сдался. Мы ещё минут десять смеялись, а гостиная стонала от носящихся людей. Потом спустился папа и, наконец наступил завтрак. Если бы мог воспеть эти шедевры пищи под гитару, то походил бы на итальянца и серенаду его желудка.