Максим Хорсун - Кремль 2222. Арбат

Головорез выпучил глаза, захрипел. На растрескавшихся, обметанных болячками губах выступила кровь, а кожа возле кадыка лопнула, из раны показалось острие танталового штыря. Бандит из последних сил вскинул автомат и стиснул пусковой крючок, но движения его уже были натужными и предсказуемыми. Лан отшагнул, пропуская мимо рой «огненных светляков». Один, правда, отделился от общего потока и больно впился в плечо. Из прогрызенной им раны выпросталась струйка дыма, а потом обильно хлынула кровища.

Титан ударом ноги отбросил умирающего бандита, порывисто шагнул к Лану. Выглядел киборг еще хуже, чем после поединка с Черным. В глубине свежих ран сверкал металл, с левого бока свисали белесые лохмотья, и было непонятно – то ли это одежда, то ли мясо. Зато на ремнях болталась пара трофейных стволов: «Винчестер» и карабин СКС.

– Не вздумай терять сознание! – пророкотал Титан. – Убью!

– Что ты… – ответил, стараясь побороть внезапный приступ головокружения, Лан. – Царапина!

Киборг сжал его рану ладонью. Лан не смог позволить себе даже ойкнуть: из-за угла выглянула очередная бородатая чумазая рожа, пришлось выхватить здоровой рукой ТТ и послать пару пуль для острастки.

– Хватит палить! – заорал на него Титан. – Прижми здесь и бегом на Воздвиженку! Брось сумки, если тяжело…

– Хрен там я что-то брошу! – возразил Лан.

Они погнали дальше. Киборг несколько раз выстрелил из карабина, держа оружие одной рукой. Попал он в кого-то или нет – Лану было не суть важно. Главное, что они выбрались на Воздвиженку и никто не подстрелил их со спины.

Лан увидел блеск Неглинки, свободно текущей по старому, вскрывшемуся после подрыва коллектора руслу. За рекой вздымалась Троицкая башня Кремля, ее красный цвет был как огонь маяка. Наверняка он очень сильно действовал на нервы всем окрестным нео и био, наполняя их нечеловеческой ненавистью к неприступной русской твердыне.

Кремль был так близко и одновременно – так далеко. Через Неглинку не перебраться, крепость придется обойти. Но под прикрытием пушек и тяжелых фузей это будет сделать не так уж и трудно. Эх, сюда бы сейчас сотню дружинников на фенакодусах… А может, воевода вышлет подкрепление? Может, знак какой-нибудь подать нужно? Покричать, пострелять в воздух, а?..

– Вот они! Они здесь! Эй! Они здесь! – заверещали почти над ухом. Лан увидел Емелю: юный маркитант стоял посреди Воздвиженки, его длинные волосы были растрепаны, глаза пылали азартом. Вот, значит, где крысособака зарыта! Обиделся, сучок, что его лбом об стенку стукнули да пистоль честно отобрали.

Лан вскинул руку с ТТ, выстрелил раз-другой. Емеля метнулся через улицу, опускаясь то и дело на четвереньки, как это часто делают нео. Но пистоль не захотел лишать бывшего хозяина жизни, одна пуля лишь вскользь чиркнула маркитанта по согнутой спине.

– Ну, здравствуйте, девочки… – угрюмо проронил Титан. Лан крутанулся на каблуках, не опуская руку с пистолетом. Мир на миг пошел рябью, будто потревоженная водная гладь, затем «резкость» вернулась, и Лан понял, что проход к Кремлю закрыт: на Воздвиженку высыпала вооруженная толпа, возглавлял которую Грыжа.

– Ваши благородия! – начал было человек Профессора, но беглецы, само собой, уже сорвались с места.

Они бросились под защиту чудом сохранившихся колонн похожего на крепость здания. Наверное, это был очередной монументальный торгово-офисный центр, коих предки понастроили перед Последней войной – видимо-невидимо, словно были уверены, что расплодившийся офисный планктон да потребители дорогих электронных устройств, а не армия и флот защитят страну от ракетных атак и десанта биороботов.

Опоясанный патронташами нео выстрелил из револьвера. Пуля угодила Титану чуть выше правой лопатки. Однако киборг даже не пошатнулся, он втолкнул за ближайшую колонну Лана, а потом укрылся сам.

– В чемпиона не стрелять! – заорал Грыжа на нео, мутант в ответ по-звериному сморщил морду и оскалился. – Уговор же был!

– Положить много наших! – проревел нео. – Взять нельзя! Убить! Убить!

Остальные головорезы загудели, поддерживая нео.

– Добавлю две монеты за уцелевшее ухо кремлевского ублюдка! – прозвенел голос Емели.

Толпа кровожадно загудела. Совсем как зрители на трибунах Арены, предвкушающие кровавую расправу над поверженным. Впрочем, понять их было немудрено, дело теперь заключалось не столько в награде за живых или мертвых беглецов, а в обиде на то, что двое бойцов утерли нос небольшой армии, и, соответственно, в мести.