Максим Хорсун - Пусть всегда будут танки

© Хорсун М., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Наверное, надо начать каким-то прологом.

Кто его знает… Когда ходил по комнате, курил, размышлял, все казалось очевидным. А сел записывать, так слова разлетелись, словно их кто-то вспугнул. Крутится в голове что-то неопределенное, зыбкое. Ну ладно, под лежачий камень вода не течет. Начну, как получится, а дальше видно будет. Прорвемся.

Служил в Центре дальней космической связи старлей Сашка Шувалов – так он, прохвост, переиначивал наши названия на западный лад. 55-миллиметровую пушку «Катран» почти ласково называл «Шарки», а танковый корпус типа «Оса» – «Васпом». Чего еще следовало ждать от офицера связи по прозвищу Пресли, чья работа – день и ночь слушать «вражеские голоса»? «Васп» как-то не прижилось: грубо, холодно звучало, а вот Шарки народу понравилось. Шарки – шкварки, стрелять – шкварить, значит, и это было почти по-нашему. Так с легкой руки Шувалова стали называть новое орудие и рядовые, и старшие офицеры. Даже сам академик Королев говорил «Шарки», я сам слыхал.

Замполит части майор Вайман бесился, конечно. Грозил пальцем, вызывал в кабинет, но мы ведь были не салагами зелеными. Не курсантами лопоухими. Как-никак – особый танковый взвод, кандидатуру каждого лично главнокомандующий утверждал, на горох нас было не поставить.

Вот и бурчал Вайман, собрав наш экипаж в прокуренном кабинете с окнами на техническую зону. Была видна чуть наклоненная к горизонту чаша радиотелескопа-гиганта ТНА-400 и заполненный стоячей водой бассейн для охлаждения антенной станции Куб-Контур. Вместо воды давно использовали жидкий азот, и в бассейне надобность отпала: в нем теперь плавали утки, а когда никто не видел – плескались солдаты.

– Что за низкопоклонство перед Западом? На кой ляд эти варваризмы, товарищи офицеры? – с укором вопрошал замполит. – Танк «Оса» – самая совершенная боевая машина, которую строили всем Союзом! «Оса» – означает «Опора советской армии», это вам не какой-нибудь «Васп»! И танковое орудие «Катран» – это «Катран», других названий у него нет! – Вайман для солидности надувал потные щеки и топорщил усы.

Да, случались такие эпизоды. Смешно теперь вспоминать. А вообще мы тогда работали из «Шарки» по стационарным мишеням и по технологическим макетам, имитирующим штатовские «Хаунды». Шкварили что будь здоров – заклепки во все стороны летели. Мы готовились к войне. К первой войне, которая должна была происходить не на Земле. И какая, спрашивается, псу разница, как мы назвали между собой орудие? Главное, чтоб болванки ложились в цель.

События, из-за которых моя жизнь сложилась именно так, как она сложилась, а не так, как планировал я или кто-то из моих близких, начались в середине 1967-го.

Я отучился в Уральском политехе на радиоинженера, а потом меня призвали в армию. Службу проходил на НИПе – научно-измерительном пункте – в Ленинградской области. После военной кафедры я уже был молодым лейтенантом, смотрел на мир восхищенными, широко открытыми глазами, имел ноль боевой подготовки… и, казалось бы, при чем здесь танки? Благодаря какой прихоти судьбы меня занесло в элитный танковый взвод?

В те годы НИПы строили по всему Союзу – от Крыма до Камчатки. Нужны они были, чтобы управлять космическими кораблями и спутниками, которых на орбите уже вертелось – на пальцах не пересчитать. Все НИПы выстраивались в линию, обеспечивая бесперебойную связь при пролете космического аппарата над территорией СССР. Я же работал на радиолокационной станции Висла-М: с ее помощью определяли координаты штатовских спутников-шпионов.

Служба шла ни шатко ни валко; я вяло переписывался с девушкой, которая ждала меня в родном Свердловске, сейчас уже не помню, как ее звали. Хотя нет, вру. Помню. Да какая теперь разница? Я полагал, что на гражданке мне предстоит пойти по надежному, верному пути, проторенному тысячами или сотнями тысяч таких, как я. Что буду до пенсии корпеть в одном из «ящиков», собирая устройства наподобие осточертевшей Вислы.

Но одним июньским утром командир НИПа – инженер-полковник Одинцов – объявил на построении, ждем, дескать, мы комиссию из Москвы, могут понадобиться добровольцы с отменным здоровьем для участия в некоем космическом проекте. Мол, подумайте, найдутся ли такие среди наших офицеров.