Андрей Посняков - Корона бургундов

Амбрионикс опустил голову и сплюнул:

– Ночь обещал подождать, а утром, сказал – отъеду. Не хочет продавать, тварь, да и нет у меня таких денег. И вряд ли в ближайшее время будут.

– Эй, эй, – обеспокоенно повернулся к купцу плохо понимавший латынь Скорька. – О чем он говорит-то?

– Варсоней-торговец девушку продавать не хочет!

– Девушку? Какую девушку?

– Не знаю. У дружка своего спроси.

– Не хочет, говоришь? – Скорька ненадолго задумался и, вдруг лукаво улыбнувшись, спросил: – А зачем вообще ее покупать? Куда лучше умыкнуть, украсть… как, бывает, невест умыкают.

– Украсть?! – Амбрионикс посмотрел вначале на грека, потом на воина. – Но… как это сделать? Имейте в виду, у него надежная стража.

– Стражу надо отвлечь.

Весь план молодые люди придумали и обсудили в подробностях здесь же, при полном содействии Евсевия, как видно, не очень-то уважавшего своего прижимистого коллегу и конкурента. А иначе им было бы довольно трудно друг друга понять: Амбрионикс совершенно не знал языка словен и плохо понимал готский, Скорька, в свою очередь, не говорил по-латыни, а уж Керновия – это была вообще отдельная песня. Деревня, она деревня и есть.

Наконец, обо всем договорившись, пошли. К большому удивлению Скорьки, Керновия согласилась принять самое деятельное участие во всем этом деле, взяв на себя если и не главную, то довольно ответственную роль, без которой вообще бы все встало.

Шумела река. То шел дождь, то вновь проглядывали луна и звезды. Пройдя берегом – Амбрионикс постарался запомнить дорогу – вся троица (грек, конечно, с ними не пошел, одно дело – помогать советом, и совсем другое – участвовать) оказалась перед группой составленных кругом кибиток. Выпряженные и оставленные пастись волы глухо мычали рядом. Посреди круга горел костер. Сидевшие вокруг него вооруженные копьями слуги – молодые косматые парни – вдруг насторожились, услыхав чьи-то шаги:

– Кого там несет на ночь глядя?

– Меня.

– Что значит – меня?

– Я плохо… плохо говорить латынь.

– Так говори по-нашему, по-галльски. Из какого ты народа, девица?

– Из эдуев.

– Ого! Мы тоже эдуи. Так что тебе надо? Кого-то ищешь?

– Ищу… Тех, кто заплатит за мои песни.

– Ха-ха! – парни плотоядно переглянулись. – Лучше б поискала, кто тебя заплатит за любовь! Скорей бы нашла.

– Тьфу ты, тьфу! – Керновия быстро перекрестилась. – Вы что же, не христиане?

Стражники замялись:

– Ну, вообще-то, да.

– Что ж тогда болтаете всякую гнусь? Господа не боитесь?

– Да как тебе сказать, дева…

– Так я могу здесь перед кем-нибудь спеть?

– Пожалуй, да, – один из парней почесал лохматый затылок. – Только подожди немного. Пойду спрошу у хозяина, если не спит, так и он послушает. Но честно предупреждаю – заплатит он вряд ли. Такой уж это человек.

– Ничего. Мне б поесть чего-нибудь…

– Поесть? Так садись, похлебай похлебки. Вкусная! Садись, садись, не стесняйся. Как зовут-то тебя? Керновия… Красивое имя. Ой, до чего ж ты худая. Ешь, ешь…

Крадущийся в ночи вслед за галлом Скорька вздрогнул, услыхав вдруг раздавшийся так близко голос. Чистый, звонкий и прозрачный, как ручеек. Как красиво пела Керновия! И на сердце юноши вдруг стало радостно, хоть судя по мотиву песня и была грустной.

– Глезия! – остановившись около повозки, тихо позвал Амбрионикс. – Глезия, отзовись, если ты здесь!

– Не мешай спать! И поищи свою девку в соседней кибитке.

– В соседней… Идем, Скорька.

Крадущиеся шаги. Шумное дыхание мулов. Тоненький голосок – песня.

– Глезия… Мне сказали, что ты здесь. Отзовись, Глезия.

Кажется – и зачем Амбрионикс ее искал? Далась ему эта востроглазая девчонка, которую и видел-то всего раз в жизни. А вот, как-то прикипел – сразу и навсегда. Любовь с первого взгляда? Или – это уже он сам себе нафантазировал? Кто знает…

Тишина. И, чуть погодя, едва слышно:

– Кто ты?

– Амбрионикс! – радостно воскликнул галл. И, тут же понизив голос, добавил: – Мы вместе бежали от гуннов, помнишь, по рву? Они схватили тебя…

– Амбрионикс?!!! Ты жив?

– Как видишь. Я пришел за тобой, собирайся.

– Но…

– Быстрее давай, к утру мы должны быть уже далеко.

– У меня связаны руки…

– Хорошо, – Амбрионикс вытащил из-за пояса нож.

Радомир поднялся, как и все, с рассветом. Сходил к подернутой утренним туманом реке, вернулся… У палатки его ждали пятеро. Высокий старик в черном, до пят плаще, и с длинными седыми усами, трое воинов-гуннов, и какой-то бритый сухопарый мужик с постной рожей монаха.