Андрей Посняков - Корона бургундов

Так с Евсевием и познакомились. Грек оказался человеком на редкость хлебосольным, всем своим поведением напрочь отрицая сложившееся о торговцах мнение: мол, все они скареды, скупердяи и за медяху ломаную родную матушку продадут.

Нет, не таким оказался Евсевий – гостеприимный, приятный лицом, обходительный. Общаться с ним было одно удовольствие. Вот и гости – только уселись к костру, а казалось, сто лет уже этого господина знают. Именно потому много друзей у грека водилось, и сам он много чего знал.

– Варсоней? Гм-гм… – торговец наморщил лоб. – Да, есть тут такой, если еще не съехал. Со дня на день собирался в Августобону, а там с барочниками договориться – да в Лютецию, невольниц продать.

– Невольниц?

– Исключительно невольниц, друзья мои. Варсоней вообще-то нелюдим и прижимист, но, как-то подвыпив, хвастал – мол, есть у него в Лютеции свой человек, напарник. Девок перепродает с большим наваром, но только красивых. Вот Варсоней красивых и скупает… и цену дает хорошую, хоть и скуп. Видать, выгодно! Так вы, если он вам нужен, поспешите.

– И где же его найти? – поспешно вскинулся Амбрионикс.

– Мальчишку, слугу своего, пошлю проводить, – грек махнул рукой и, обернувшись, громко позвал. – Эй, Эней, подойди-ка!

Амбрионикс ушел вместе со слугою, и Евсевий принялся расспрашивать Скорьку о стране словен, которых купец называл то склавинами, то антами.

– Анты – плохое слово, ругательное, – сразу же запротестовал юный воин. – Так нас готы прозвали, за то, что якобы мы всегда были за гуннов.

– Ах, вот оно что! – грек явно был рад возможности узнать что-то новое, даже похвастал, что знает много словенских слов.

– Вот, к примеру: снег, волк, се-но.

– Да, есть такие слова, – негромко засмеялся Скорька.

Евсевий разговаривал с ним по-готски, с галлом же – по-латыни. А Керновия ни с кем не разговаривала, просто молча слушала – понимала ли? Готский – вряд ли, а вот латынь – да.

– У меня в Константинополе есть хороший знакомец, Григорий его зовут, Григорий Пселл, – продолжал хвастать купец, – Очень, скажу я вам, богатый человек, но, вместе с тем – простой и общительный, мы с ним еще в юности торговали на пару оливковым маслом, да прогорели, он у кого-то крупный заем взял под залог оставшегося от отца дома, а я… а меня где только потом не носило. Пора бы, наверное, и домой вернуться… – прикрыв глаза, грек немного помолчал и продолжил: – Так вот, к чему я все это. Три корабля сейчас у Григория. Хорошие морские корабли, крутобокие и вместительные скафы, ходят по понту Евксинскому в Херсонес – а это от земель склавен близко, верно?

– Так готы вообще-то, – скривился Скорька. – И море зовется – Готское. А по-ромейски – да – Эвксинский понт.

– Вот, даст Господь, вернусь в Константинополь с товаром, невольников всех продам, да, наверное, подамся к Григорию, надоело по миру мотаться на старости лет.

Купец вдруг хитро прищурился и, свесив голову набок, спросил:

– А твой князь… как, ты говорил, его зовут – Радомир?

– Да, так. А что ты про него спрашиваешь?

– После того как… Ну, как все закончится, неважно, чем… Он собирается возвращаться в родные края?

– Конечно! – юный воин отозвался, не задумываясь. – У него ж там жена! Красивая и молодая. Правда… ну, это наши дела, не твои.

– Так-так, – обрадованно потер руки купец. – И можно с большой вероятностью предположить, что твой князь со своей дружиною обязательно вернется домой?

– Вернется… – Скорька искоса взглянул на Керновию и сконфуженно улыбнулся. – За всю дружину не скажу, однако… кто знает, как там все сложится? А что?

– Просто возвращаться в родные края вам удобней всего через Константинополь. Там сесть на корабль – и в Херсонес. И все это – абсолютно бесплатно. Даром!

– Даром?!

– Ну да. В Константинополь вы же пойдете со мной… всей дружиной. И кто же осмелится на нас по пути напасть? К тому же мне не придется нанимать охрану.

– А-а-а! – протянул Скорька. – Вот в чем твоя выгода.

– А я никогда свей выгоды не скрываю – говорю прямо, как есть.

Купец приосанился и бросил быстрый взгляд куда-то поверх головы Керновии:

– О! Похоже, ваш друг идет.

Девчушка тотчас же обернулась:

– Амбрионикс! Ну, как там? Сладил свое дело?

– Не сладил, – галл хмуро уселся к костру и пожаловался. – Этот гад Варсоней и слушать ни о чем не хочет. Цену заломил – хоть самому в рабство продайся, да еще вас всех с собой прихвати. И то – не хватит!

– А я ж предупреждал – такой уж человек Варсоней. Потому-то никто тут с ним особо и не общается.