Андрей Кузечкин - Форт Данко

– Да. Это Егор Семёныч сказал, что я философ Кант. Я просто сказал, что после школы хочу на филфак поступать, а он не понимает разницу между словами «философ» и «филолог». А вообще фамилия у меня Канторов.

Мы засмеялись.

Алик собрал волосы в хвост, перетянул резинкой, потом уселся на пол в позу лотоса и стал собирать вещи обратно в рюкзак.

– Смотри! – продолжал я. – У нас тут два периметра. Внешний и внутренний. Нас тут четырнадцать парней. С тобой вместе – пятнадцать. Живём в бараках. Ещё кухня есть, где мы сейчас находимся, баня и отдельный спортзал. Есть Внутренний Периметр – там живут Егор Семёныч и Фёдор Палыч, в отдельном доме. Нам туда запрещено входить. Фёдора Палыча будешь часто видеть. Егора Семёныча – изредка. И поверь, чем реже ты его видишь, тем лучше.

– То есть, ваш главный сидит целыми днями там, за забором, и не выходит? И чем он там занимается?

– Чем надо, тем и занимается, – я понизил голос. – Вот сейчас, Алик, слушай, что я скажу, и запоминай. Это очень серьёзно. У нас тут три правила. Нельзя ослушаться командира. Нельзя обсуждать то, что происходит за Внутренним Периметром, а тем более, пытаться проникнуть туда. Нельзя нарушать дисциплину. Нарушишь правило – можешь сразу же оказаться снаружи… Или где похуже.

– Не знаю, что может быть хуже, – Алик громко застегнул «молнию» рюкзака и вскочил. – Вообще, я, пожалуй, тут поживу какое-то время. Надоело кочевать. Так что, правила я запомнил, окей. Нельзя – значит, нельзя. Чем вы тут вообще занимаетесь?

– Живём. Тренируемся. Иногда делаем вылазки к ближайшим деревням. Жрать-то чё-то надо. А там в подвалах целые залежи: грибочки, огурчики, картошечка. Если магазин удаётся найти и бомбануть – так это праздник! Гнилых там почти нет… ну, ты сам знаешь. Пошли, с остальными познакомлю.

Снаружи, у порога кухни уже собрались все наши. Кроме Дятла, который по-прежнему был на вышке.

К Алику тут же кинулись со всех сторон. Жали обе руки, хлопали по плечам. Спрашивали наперебой:

– Ну как там? Гнилых мочат уже или нет?!

– Живых много видел?

– А ты был в Матухинске? У меня там мама с папой…

Барсук, обычно спокойный и неторопливый, растолкал остальных и крикнул:

– Всё, ша! Дайте человеку отдохнуть с дороги. Целый год сюда добирался.

– Ну и чё? Год терпел – пусть ещё десять минут потерпит, – тут же встрял Малюта. Ему лишь бы Барсуку поперёк сказать.

Тишина. Дуэль взглядов.

В коллективе двух лидеров быть не может, но у нас именно так. Точнее Малюта мечтает стать самым главным после командиров, а Барсук ему мешает, просто фактом своего существования. Как-то раз, ещё до эпидемии, Малюта спровоцировал его на драку, которая выявила полный паритет сторон.

Малюта – редкостный неадекват. Барсук – спокойный и даже мудрый, но лидерства ему не нужно, он просто хочет мирной жизни. Но её не будет, пока Малюта рядом. Соответственно, все более-менее нормальные парни – за Барсука, а хулиганьё – за Малюту. Так и живём. К счастью, нас больше, хотя и ненамного.

Кажется, Алик понял ситуацию и тут же предложил компромиссный вариант:

– А давайте поужинаем? И поговорим заодно. А то я сегодня даже не завтракал.

– До ужина ещё сорок три минуты. Но вообще, можно, ради особого случая, – сказал Барсук. – Всё, мужики, банкет в честь новичка!

Всей толпой ринулись на кухню. Оперативно сварили макароны с грибами.

Алика усадили в центр, окружили со всех сторон и потребовали рассказать его историю. Он смог лишь повторить то, что уже сообщил Фёдор Палычу.

Был в лесу, жил в палатке, один, без телефона и других благ цивилизации. Ну он и маньяк… в смысле, конечно, молодец. Удачно получилось. На исходе второй недели отправился в ближайшую деревню, какую-то мелочь купить, но во всей деревне никого не было – пустые дома, распахнутые двери, разбросанные вещи. Люди куда-то удрали, причём явно в спешке. Алик решил, что началась война. Подобрав чей-то брошенный велосипед, он поехал в райцентр, там увидел гнилых и быстро всё понял. Раздобыл себе карту и стал ездить по сельской местности, от одной деревни к другой. Где-то находил живых людей, но ни с кем не нашёл общего языка, так и путешествовал в одиночку. Пару раз видел в небе военные самолёты, даже слышал грохот бомбёжки где-то далеко, но военных не встречал.

Ближе к холодам отыскал на берегу водохранилища маленькую туристическую базу, брошенную в первые дни эпидемии, там и перезимовал. Дров и еды хватило. Гнилые сюда не добрались: зима выдалась снежной, намело огромные сугробы.