Максим Субботин - Сердце зимы

– Вчетвером мы будем слишком заметными, – попытался он вразумить девчонку. – Чем больше ног, тем длиннее путь.

Хани посмотрела на него так, будто он сказал что-то против самого Извечного. Братья, напротив, дружно и снисходительно заулыбались.

– Сократим путь, пойдем через Бурую равнину, – успокоил Талах. – Понесем вас, к ночи будем в столице.

Слова волшебным образом подействовали на настроение Раша. Кажется, добрые вести добрались и до него. Не тащиться сквозь льды и снега, продуваемые всеми проклятыми ветрами, – это ли не чудо. Хватит – достаточно намерзся. Уж в столице-то он наверняка отыщет теплую воду, резвую девку и нормальную постель.

– Но сначала ты, чужестранец, скажешь, что за дело у тебя и твоих товарищей к правителю Кельхейма. – Эрик тяжелым взглядом разбил мечты Раша.

– Это дело моего названого брата, который остался заложником в деревне. Я, по его просьбе, сопровождаю девчонку, чтобы она не сгинула в пути. И больше ничего знать не знаю.

– Врешь, – не поверил Талах. – И за вранье хорошо бы тебя поучить.

Раш широко и нагловато улыбнулся. Близнецы обменялись взглядами, как будто решали, кто задаст трепку первым.

– Если бы не его друзья и он сам, – Хани, наконец, отважилась вступить в разговор, – мы бы все погибли в Яркии. Дасириец, который едет к Белому сьеру, – хороший человек, не похож на того, кто задумал недоброе. Я ему верю. – Девчонка указала взглядом на Раша. – И ему тоже. Мы уж третий день вместе в пути, он меня стережет и охраняет мой сон…

Тут она осеклась, увидав, как удивленно взметнулись брови Эрика.

– Как скажешь, эрель, – не стал спорить Талах. Ветер трепал его волосы и одежду, но шамаи как будто становилось еще теплее. – Нужно двигаться в путь.

Быстро, Раш не успел и глазом моргнуть, засыпали костер снегом, собрали остатки еды. Мешок с припасами значительно похудел. Хотя, если северяне не соврали и до конца дня они в самом деле будут в столице, ужинать карманник планировал горячим супом.

– До подножия холма спустимся своим ходом, – сказал Талах.

Рашу не нравилось, что братья запросто перетянули на себя право принимать решения. Но оставалось только смириться. Теперь его собственный голос никого не интересовал. Он не сомневался, что, если открыто выступит против решения любого из братьев, девчонка, не раздумывая, встанет на их сторону. Да, здесь так заведено: северяне все до одного стояли друг за друга горой. И скорее всего именно поэтому им удавалось выживать в этих суровых снегах. Но как же это иногда раздражало.

В этот раз первым шел Эрик, за ним Хани и Раш. Талах замыкал цепочку. Эрик двигался легко. Иногда Раш со злорадством смотрел, как нога северянина опускается на шаткий камень: миг, и здоровяк кубарем скатится вниз. Но нет. Шамаи ловко преодолевал путь, будто знал каждый уступ и каждый куст на холме.

Внизу они сделали остановку.

– Лошадь придется отпустить, эрель. Я возьму тебя на спину, Эрик понесет чужестранца.

Прежде чем Раш успел открыть рот, чтоб щедро осыпать их ругательствами, братья почти мгновенно оголились. Хани зарделась, поспешно отвернулась. Шамаи, не стесняясь своей наготы, собрали вещи в два узла. Отдельно ремнями перехватили оружие – топор Талаха и короткое копье Эрика с зазубренным железным наконечником. Теперь карманнику стало понятно, почему их одежда выглядела такой хлипкой: по мановению руки она падала к ногам шамаи, делая их свободными для превращения. Раш никогда раньше не видел оборотней и теперь, получив возможность поглядеть на них воочию, смотрел во все глаза.

Тела близнецов быстро менялись. Эрик упал на колени, спина его взбугрилась от стремительно трансформирующихся костей и рвущихся мышц. Лицо вытянулось, губы обнажили растущие из десен клыки. Пальцы стали длиннее, изогнутые когти впились в мерзлую землю, без труда кроша ее. Кожа на его теле трескалась и расходилась рваными лоскутами, чтобы через мгновение посереть и облететь, как истончившийся пергамент. Под ней быстро прорастал седой косматый мех. Тот, кто недавно назывался Эриком, рычал и мотал лобастой головой, избавляясь от последнего налета человечности.

Волк был поистине огромным, втрое больше своих сородичей, и он без труда стоял на задних лапах. Снова зарычав, он припал к земле. Уши, выше и острее волчьих, встали торчком. Оборотень попробовал носом воздух, коротко и низко завыл.

Рашу подумалось, что скотина скорее хватит его зубами, чем позволит ехать на своем загривке.