Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

«Ты волнуешься за меня… – констатировал Одиннадцатый. – Очень приятное ощущение. Всегда хотел узнать, на что это похоже, когда за тебя волнуются…»

Эос не выдержала и крепко сжала его в объятьях – такой маленький, такой чудной!

Глазастик задрожал. Казалось, даже его дыхание стало осторожным.

«Как часто мне можно?..» – нерешительно спросил он.

– Даже не знаю, – вздохнула та. – Как получится…

Одиннадцатый молча кивнул в ответ.

Пробная синхронизация прошла без происшествий, и вечером в ее каюте в гордом одиночестве объявился шеф. Он был несколько бледнее обычного, довольно холоден и замкнут, заявил, что в гибернаторе было слишком тихо и, потребовав чтобы Эос занималась своими делами, долгое время, молча, прислушивался к ее мыслям.

Писательница чувствовала себя очень неловко. Она знала, что шеф может быть крайне злым, что он может быть так же веселым, даже дружелюбным, смущенным и, зачастую, слегка помешанным, но флегматичным она раньше его не видела. То ли это гибернация так действует, то ли бедняга все еще в шоке после всего произошедшего…

Так или иначе, Эос решила продолжить работу над романом, но не могла найти себе место. Она то вставала, то садилась, то принималась бродить по комнате, причем висящий в воздухе текст послушно плавал перед ней.

– Тебе нравится Одиннадцатый? – наконец нарушил молчание Второй.

– Ну… – протянула Эос, в пятый раз переписывая фразу (ей никак не удавалось добиться нужной интонации). – Он совершенно невероятный парень… впрочем, как и любой из вас…

– Пытаешься сохранить равновесие… – со вздохом констатировал Инкуб. – Это хорошо. Я действительно очень надеюсь, что ты со всем справишься. Так как существует множество вещей, в которых никто из нас не сможет тебе помочь…

– Аналогично, – хмыкнула писательница.

– В каком смысле?

– Я тоже очень надеюсь, что вы со всем справитесь, потому что существует множество вещей, в которых я никому из вас не могу помочь… – задумчиво протянула она, усаживаясь на край кровати.

Инкуб тем временем как-то незаметно подкрался сзади и, обхватив ее руками чуть пониже груди, принялся покрывать легкими поцелуями основание шеи.

– С возвращением, шеф, – проворчала Эос. – А то я уж начала думать, что ты достиг просветления и вот-вот вознесешься в ореоле славы, перейдя в невербальное состояние…

– Думаешь у меня получится? – спросил тот, в то время, как его ласки стали несколько более жадными.

– Существует старый японский парадокс – называется: «есть ли у лисицы природа Будды?». Думаю, это вопросы одного порядка…

– М-м-м… – неопределенно промычал шеф, не отвлекаясь от своего занятия. – Так что? Есть ли у лисицы природа Будды?

– Откровенно говоря, – вздохнула писательница. – По-моему тебе плевать и на Будду, и на лисиц, и на их природу, так что не вижу смысла тратить время на объяснения…

Инкуб замер.

– А тебе очень нравятся парни, которые интересуется лисицами? – со вздохом спросил он.

– Ну… – Эос, наконец, отвлеклась от непокорной фразы. – Общие интересы, конечно, облегчают жизнь, но… мне не нужно, чтобы кто-то жертвовал своими интересами ради моих, или подражал моим увлечениям вместо того, чтобы найти свои собственные… я зануда – я знаю: не парьтесь, шеф, – она ободряюще пожала его локоть.

– Меня аж трясет от твоего занудства, – хрипло простонал он, покусывая ее ухо. – Но мне действительно нужно знать, что для тебя важно, даже если это какие-то лисы… тем более, что из твоих слов выходит, что эти лисы как-то связанны со мной.

И она действительно чувствовала, что желание построить нормальные надежные отношения отчаянно борется в нем с какой-то нереалистично гротескной похотью. И надо сказать, что похоть побеждала еще и потому, что Второй вообще плохо себе представлял, в чем же должны заключаться эти «нормальные» отношения…

– Ну… видишь ли, в буддизме считается, что только человек может достичь просветления, то есть стать Буддой. Даже боги на это не способны. Следовательно, лисица тоже не может стать Буддой. С другой стороны, весь Мир в целом, равно как и каждая его часть, является Будой, а значит, и лисица является Будой. То есть ответом на вопрос будет и «да», и «нет» одновременно. Таким образом, отдельно «да» и отдельно «нет» будут ошибочными утверждениями. Говорят, что один очень добродетельный монах, который однажды по ошибке ответил на вопрос однозначно, сразу был превращен в бессмертную лисицу, чтобы мог, наконец, понять, что к чему…