Дмитрий Павлов - Корсары Тарновского

Вместе с конями Артём купил у мужика сёдла, приспособленные для верховой езды и для вьюков, но сами вьюки у продавца оказались драными и совершенно не пригодными для перевозки чего-либо в дождливом климате Приморья. В форпике «Громобоя» среди брезентов и канатов нашёлся рулон прорезиненной ткани, и Артём с боцманом потратили день на пошив новых вьюков. Изделия получились неуклюжими, но достаточно вместительными, к тому же хорошо защищали поклажу от влаги.

Второй помощник Денисенко, отвечающий, кроме всего прочего, за корабельную оружейку, озаботился снабжением путешественников «огнебойной снастью». Оружие на «Громобое» никогда не возводили в культ, оно открыто хранилось в пирамидах кают-компании вместе со снаряжёнными магазинами, всегда готовое к бою. По разнообразию стволов капер мог поспорить с любым сухопутным музеем, поскольку изначально закупленная партия «калашей» и ПК от рейда к рейду пополнялась затрофеенными в Китае QBZ-95, взятыми на калифорнийском побережье М4, бесконечным разнообразием «глоков», «ругеров» и прочих РПГ. В оружейке хранились совершенно раритетные образцы вроде американской М14, на которую положила глаз Маша и использовала в качестве снайперской винтовки. Вид у оружия был ужасен: облезлое воронение, царапины и выбоины на ствольных коробках, ржавая сыпь от нередких купаний в морской воде. Но все стволы «Громобоя» объединяло одно непременное качество – они не давали осечек.

Денисенко выделил для экспедиции три крупнокалиберных пистолета. Под разными названиями их делали во многих мастерских Дальнего Востока, но все они почти без изменений копировали древний кольт 1911, тяжёлый и неудобный, но совершенно незаменимый для странствий по медвежьему краю. Кроме кольтов каждый путешественник выбрал то оружие, к которому привык. Руслан получил из оружейки автомат Калашникова, Маша взяла любимую М14 и к ней получила сотню редких в Приморье патронов калибра .308Win. Цепов забрал из баталёрки свой бюксфлинт – старое ружьё довоенной выделки с нижним гладким стволом и верхним нарезным, под винтовочные патроны.

– У него же всего два заряда! – удивлялись моряки, впервые увидев бюксфлинт в руках радиста.

– На медведя хватит одного, – резонно отвечал Артём.

– А если промахнёшься?

– Я не промахиваюсь.

В корабельной провизионке, счастливо избежавшей затопления, Маша с тётей Фросей отбирали продукты для похода. Под шумок девушка сунула под кульки с крупой несколько шоколадок, но была разоблачена бдительным коком.

– Нафига?! – возмутилась Ефросинья Николаевна.

– Это НЗ, – объяснила Маша. – Вдруг продукты кончатся? А у нас шоколад!

Какао-бобы привозили в Приморье из немыслимой дали, из Индокитая, и шоколад из них стоил совершенно безумных денег. Врачи прописывали его детям как лекарство. Но, зная страсть Маши ко всему сладкому, повариха разумно предположила, что шоколад кончится намного раньше остальных продуктов, и хорошо, если Артёму с Русланом достанется хоть пара кусочков.

– Положь назад, откель взяла! – потребовала тётя Фрося, выразительно взмахнув половником.

Ефросинья Николаевна была добрейшей души женщиной, но спорить с ней чревато. С видом оскорблённой невинности Маша вернула в заветный рундучок шоколадки. Почти все, кроме тех, которые девушка припрятала ещё раньше.

Раз в две недели в бухте Калипсо бросал якорь каботажный пароход, совершавший челночные рейсы из Владивостока к устью Амура и делавший остановки в каждом сколько-нибудь крупном прибрежном селе. За дополнительную плату капитан согласился высадить путешественников в необитаемой бухте, куда впадала речка Бешенка и где начинался путь в посёлок Рудный.

При погрузке путешественники пережили ещё одно приключение, главным героем которого опять стал Ванька, на этот раз не по своей вине. Для сообщения с берегом с парохода спустили плашкоут – большое самоходное корыто с плоским днищем и откидным носом-сходней. Через открытый нос в плашкоут занесли экспедиционные пожитки, причём командовавший корытом матрос распорядился, чтобы вьюки и вещмешки сложили поверх сети, разостланной на железном настиле. Следом завели коней, сходня поднялась, затарахтел дизель, и плашкоут сошёл с отмели.

Плашкоут пристал к ободранному борту парохода. Лебёдка, рассчитанная на подъём танков, легко подхватила и перенесла на борт сеть с имуществом путешественников. Вместе с вьюками воздушное путешествие совершил Артём, с обезьяньей ловкостью ухватившийся за сеть. С мостика радисту погрозили кулаком – на пароходе не одобряли такие фокусы. Под живот Самсона продели широкую подпругу, лебёдка подняла его и перенесла прямиком в кормовой трюм, где находилась импровизированная конюшня. В ней два десятка лошадей, привязанные к вваренным в борта кольцам совершали путешествие на Амур.