Виктор Глумов - Глазами Зоны

Наверное, над тростником висела «психичка». Если «физику» помогали выявить гайки, «химию» или «био» обычно видно невооруженным глазом, то с «психичкой» у Лаки отношения не складывались. Как заметить, что в сознание проникло чужое, если его душевное состояние напоминает зигзаг энцефалограммы даже тогда, когда он находится в полной безопасности? Да, возле «психичек» стихает живность, но она и без видимого повода может умолкнуть, да, комаров нет… Лаки прихлопнул на лбу кровопийцу, посмотрел на его останки на ладони и сказал сам себе:

– Будем считать, что тебе, Влад, опять подфартило, а тебе, – он соскоблил комара, – не очень.

Если «психички» задевают несильно, то обычно отпускает в течение получаса – так говорят все, кто с ними сталкивался. Лаки отстегнул от пояса ПДА, засек время: минут пять он идет по сосняку, перебирается с кочки на кочку, значит, терпеть тревогу еще три раза по столько. Надо же, как зацепило! Он потряс головой и, наконец, переключил внимание с внутреннего мира на внешний.

Сосняк поредел, и путь преградила вырубка, где молодые осины переплелись ветвями с колючими кустами малины так тесно, что на танке не проедешь. За вырубкой простиралась березовая роща. Белоствольные деревья покачивали золотистыми, под цвет заката, листьями; на небе, наливающемся синевой, паслось кудрявое облако.

– Очей очарованье, – проворчал Лаки, сплюнул под ноги и потопал в обход завала, поглядывая по сторонам.

Нельзя терять бдительность: береженого бог бережет, не береженого смерть стережет. Как ни старайся, засветло до Периметра не добраться и Юле не позвонить…

Лаки, успокойся, а то трясешься непонятно над чем… Что Юльке угрожает за Периметром, в недрах мегаполиса?

Лаки представил город: светящиеся бусы фонарей, ленты дорог, светофоры с замершими перед ними машинами, коробочки домов, где едят, пьют, ссорятся, влюбляются и ничем не рискуют миллионы людей, их охраняют…

…Полицейские огораживают периметр, отгоняют любопытных, ведущих видеосъемку. Груда обгоревшего металла – машина, въехавшая в остановку, – обугленные тела, синяя сумка и белая рука тянется из-под простыни. Яркий браслет порвался, и бусины рассыпались – красное на черном… Юлькин любимый браслет!

…Полицейские накрывают простыней тело, кладут его к другим телам, склоняются над застреленным бородатым террористом, который так и не отпустил автомат, и даже смерть не разгладила на его лице гримасу ненависти…

Город вдруг представился ему многоголовым монстром, жаждущим крови, ненасытной, все переваривающей утробой. Там нельзя быть в безопасности, это иллюзия!

Лаки тряхнул головой, глянул на ПДА: двадцать минут прошло, пора бы уже прийти в норму. Или угораздило вляпаться в долгоиграющую аномалию? Или такую, что со временем прогрессирует, и самое веселое впереди?

Воображение нарисовало, как он спасается от несуществующей опасности, несется по Зоне, влетает в аномалию, и его с хрустом сминает в комок…

Похоже, просто так от паранойи не избавиться, придется применить простенький, но действенный арт – «мозговой слизень», он мгновенно из башки дурные мысли вышибает! Правда, есть у него огромный недостаток – зрение «плывет», начинает адски болеть голова, и может кровь носом хлынуть. Если невмоготу станет, надо будет найти убежище, залечь там до утра и потерпеть. Лучше, конечно, к людям прибиться, пусть проследят, чтоб совсем ум за разум не зашел.

Эту местность, Дачи, Лаки знал как свои пять пальцев: семь километров от Периметра, поросшие кустарником поля, болотца, сосновые и березовые рощи. Аномалии самые обычные, из опасной живности – псы и кабаны, упыри – редкость, норушники обосновались в покинутых дачах, далеко оттуда не отходят – все просто и предсказуемо, одним словом, хожено-перехожено. До ближайшего укрытия от выброса три километра, до военного поста – пять, людей тут довольно много, так что если повезет, можно будет к кому-нибудь примкнуть.

Он покосился на щетинистую полосу соснового пролеска, подсвеченную кроваво-красным солнцем, пожалел, что не уйдет отсюда засветло, и побрел в сторону укрытия.

Чем ближе к Периметру, тем больше следов жизнедеятельности человека: окурки, обертки, вот белый целлофановый пакет трепещет на сухом стебле, будто флаг капитуляции. Солнце уже скрылось за холмами, нарумянив и запад, и восток за компанию.

Лаки выбрался на раскрошившуюся асфальтовую дорогу, сверился с картой, прошел метров триста и свернул на запад. До укрытия осталось с полкилометра – всего ничего, но по Зоне быстро не походишь. Шаг, гайка – вперед, повторить траекторию ее полета и снова бросить гайку. Вон туда, где возле куста шиповника трава подозрительно примята, лучше не идти, взять левее, ближе к осинам. Третья гайка замерла над пожухлой травой, заискрилась, вспыхнула, разбрасывая в стороны искры. Трава загорелась, огонь пополз к малиннику, где понемногу угас. Волосы встали дыбом, спина взмокла, Лаки отметил, что реагирует, как желторотый юнец, он даже в свой первый выход в Зону так не боялся.