Александр Иванин - Порождения эпохи мертвых

Тугая повязка прижала кляп, и под затылком затянули её матерчатые концы, засунув кляп ещё глубже в рот, а руки стянула нейлоновая петля. В фильмах и книгах ей попадались сцены, где жертвам совали в рот кляп, но нигде не описывалось то, насколько это противно. Вонючий и грязный кусок ткани болезненно распирал рот и обдирал небо. В носоглотке стояла мучительная вонь прелых портянок, которая с каждым вздохом текла в лёгкие. Язык разъедала отвратительная горечь.

– Дышит? – спросил молодой голос.

Воняющая потом мокрая рука прижалась к её носу.

– Да. Всё нормально. О, да она беременная!

– Ничего. Пусть полежит. Не до неё сейчас.

Вторая петля стянула ей лодыжки. Мимо её лица проскользнули две пары ног в лёгких кроссовках. Она даже шагов не услышала. Глаза Виолетты упёрлись в трупы её мужиков. Страшнее всех выглядел Митяй. Почерневший язык вывалился из раскрытого рта, а стеклянные глаза так и остались выпученными. Конечности убитых переплели и связали нейлоновыми хомутиками.

Виолетта с ужасом подумала, что будет, когда они восстанут. Панночка тяжело перевалилась на другой бок и также боком постаралась отползти в сторону от свежих мертвяков. Она видела, как тёмно-серые тени в предрассветных сумерках разбегаются в разные стороны, осторожно заглядывая в окна и двери построек.

Через какое-то время донеслись частые выстрелы, крики и громкие удары.

Виолетта выбрала подходящее место под крыльцом открытой беседки. Если она сумеет туда добраться, то, возможно, ей удастся спрятаться.

Виолетта ползла до тех пор, пока силы не оставили её. Она заливалась слезами от усталости, страха, бессилия и злобы.

Трупы восстали через какое-то время. Мертвяки бестолково барахтались, пытаясь двигаться, но в итоге стали друг для друга каторжными колодками, которые держали их на месте не хуже привязи.

Выстрелы закончились, и Виолетта услышала, как её людей окриками сгоняют куда-то на хозяйственный двор.

Виолетта пыталась освободить руки и ноги, но ничего этим не добилась, кроме того, что устала ещё больше.

А что она будет делать, если её оставят так и она начнёт рожать? Страх за малыша заставил её забыть о желании спрятаться ото всех под крыльцом. Виолетта в ужасе стала мычать, любой другой звук с кляпом во рту для неё был невозможен. На неё какое-то время не обращали внимания, но потом всё-таки подошли.

Двое невысокого роста щуплых солдат в трикотажных масках с прорезями для глаз встали как раз над ней.

– Млять. Что с этой делать будем? Куда её?

– Посмотри сколько цацок на ней. Она явно из этих уродов. Наверное, подстилкой чьей-нибудь была.

– Да, действительно. Так, ведь она беременная. Как она в КамАЗе-то поедет?

– А ты её в машину взять хочешь?

– Нет. В обе машины детишек мелких напихали. Там не разбирали где чьи. Мест там нет. На головах друг у друга сидят. И брали-то лишь самых маленьких.

– В КамАЗ?

– Я думаю, да. Довезём, а там, на месте, уже разбираться будем.

– Интересно, а как беременных судить будут? Тут ведь их две таких оказывается.

– Наверное, дождутся когда родит, а потом в расход пустят, если вину найдут. Ребёнок за родителей не в ответе. Забыл что ли?

– Пусть командиры разбираются. Я эту погань резал и долго ещё резать буду, пока совсем не изведу.

Виолетта лежала замерев, ожидая вердикта захватчиков. Она поняла, что теперь сможет надеется только на себя. Главное, что её сейчас убивать не будут. Значит, и малыш живым останется.

В поле зрения появилось тёмное и узкое лезвие ножа. С тихим треском лопнули разрезанные хомутики на руках и ногах, а затем ловким движением рассекли завязки на затылке. Виолетт сама не могла выплюнуть кляп: занемевшие руки её не слушались. Молодым солдатам пришлось ей помочь.

– Идти сможешь?

Виолетта даже не поняла сначала, что обращаются к ней. Она попыталась встать, но затёкшие ноги не слушались, тогда две пары сильных рук поставили её на ноги.

Солдатики оказались совсем молоденькие, почти дети. Только взгляды у них были совсем не детские. Такие глаза должны быть у одержимых фанатиков, которые штурмуют милицейские кордоны.

Виолетту практически дотащили до КамАЗа с самодельным металлическим фургоном в кузове. Именно с этого КамАЗа началась работа Виолетты у Кощея. Сколько раз она ездил на этом грузовике? Сколько тонн продуктов она самолично распродала из распахнутых створок дверей этого самого фургона? Почему-то ей сразу стало спокойнее. Всё-таки этот автомобиль уже был какой-то частью её прошлой жизни, когда хоть и жилось тяжелее, но не так страшно.