Алексей Ар - Грань

— Обещанный, ты где? — Заметив Михаила, Сторд подошел к нему и, кивнув, представился. — Сторд, ктан шестьдесят седьмой Лозанской.

— Мик, по некоторым признакам — обещанный.

— Шутишь… — Ктан смерил Михаила спокойным взглядом и повернулся к солдатам, проявившим к разговору неожиданный интерес. — Вы слышали кто это? Торика молчи, и чтобы я тебя не видел. Теперь так, Мик… Тебе бы дать отдохнуть, но, сам понимаешь… После ужина пойдешь с Турном, он подберет тебе оружие в обозе и проводит к Тейре. Ясно?

— А Хрог? — недоверчиво спросил Турн.

— В обозе я уже распорядился, — кивнул Сторд. — Всем все ясно?

Солдаты дружно кивнули. Игра пламени скользнула по их лицам страшными тенями… Вся беда в том, понял Михаил, что он, как раз, ничего не понимает.

— Мне неясно, — вскинулся он. На него посмотрели, как на святотатца, по недомыслию опровергнувшего каноны мироздания.

— Тейра поможет, — обнадежил Сторд.

Пресекая возможный спор, ктан неспешной, валкой походкой удалился к шатру, но вопреки ожиданиям Михаила, вскоре вернулся и примостился на сером боку валуна, облюбованном солдатами под седалище. По кругу пустили бурдюк с вином. Последовав примеру соседей, Михаил добросовестно приложился к горлышку. По вкусу напиток оказался чуть крепче столового вина — с приятным цветочным букетом.

— Не перегни с алькарским, приятель, — доверительно прошептал Михаилу сидевший рядом солдат. — Тейра на дух не переносит хмельных.

— С этого можно захмелеть?

— С трех кувшинов я падаю, — честно признал солдат. — А меня мало кто перепьет.

— Охотно верю.

Михаил вновь приложился к бурдюку. Ему требовалась разрядка — легкий муар на сюрреалистическую картину груэлльской ночи.

***

Турн свернул в узкий проход между шатрами и нетерпеливым жестом поторопил спутника. Михаил послушно пристроился рядом. Кто бы знал, как ему не хотелось никуда идти. Перегруженный мозг требовал отдыха.

— Это ты Обещанный? — гулко спросили из темноты. Турн повел факелом, горящие капли пали наземь.

Михаил бессмысленным взглядом уставился на птичью морду годока. Ему уже было все равно.

— Я с вами на брудершафт не пил.

— Он, — поспешно вступил в разговор Турн. Надкрылья годока чуть разошлись, что служило признаком легкого гнева.

— Нам хотелось взглянуть на тебя, — миролюбиво пояснил второй годок.

— Я похож на… — Михаил глубоко вздохнул и, почувствовав прикосновение Турна, медленно выдохнул. — Может по кружечке?

Начавший разговор годок хохотнул.

— Позже.

Не торопясь, птицы-львы скрылись в ночи. Стихло их бормотание.

— На твоем месте я бы не лез на рожон. — Турн облегченно вздохнул. Потом, немного подумав, добавил: — С годоками шутки плохи.

— Ты не на моем месте, — резко сказал Михаил.

— Ладно уж…

Минут через пять впереди показался обоз — вереница громоздких телег, составленных в кольцо. Внутри кольца паслись обыкновенные лошади. Михаил почувствовал несказанное облегчение — знакомые образы избавили мир от толики безумия.

— Хрог! — внезапно рявкнул Турн. От неожиданности Михаил присел.

Под ближайшей телегой послышалась возня, и на свет костра выбрался невысокий, полноватый мужичок. Из-за обода колеса показалась утонченная смуглая рука. Мужчина шикнул, и рука исчезла.

— Чего орешь?

— Сторд предупреждал тебя?

— Да? — Хрог запахнул куртку и воинственно скрестил руки на груди. — А где я возьму снаряжение?

— Не прибедняйся, пузан, — хмыкнул Турн. — Вчера я видел, как ты перебирал барахло.

— А кто докажет, что это Обещанный? — хмуро спросил Хрог.

— Я могу передать твои сомнения Брону, — многообещающе улыбнулся рыжеволосый.

— Ага, напугал…

Ворча, Хрог подошел к одной из телег. Откинул холст и кивнул на связки курток, штанов, сапог, перевязей и ремней.

— Выбирай.

— Само собой, — неведомо чему обрадовался Турн. — Посвети-ка…

Сунув Михаилу факел, он забрался в телегу и стал неспешно перебирать экипировку, бросая на спутника оценивающие взгляды.

— Штаны у меня свои, — Михаил поддернул джинсы. За них он будет бороться до последнего… Хрог и вправду начал проявлять к ним нездоровый интерес.

— Откуда такие?

— С востока, — честно ответил Михаил и еле успел поймать сверток, брошенный Турном. Следом спустился и сам рыжеволосый. Жалобно скрипнули тележные оси.

На то, чтобы облачиться в сапоги, куртку, походный пояс и две перевязи — для меча и копья, у Михаила ушло около двадцати минут. От креплений для лука и колчана он отказался, желая хотя бы частично оградить себя от стремительно набиравшего обороты колеса новой реальности. К тому же он никогда не отличался особой меткостью в стрельбе.