Александр Ваклан - Полукровка 2

Два сплетённых в смертельных объятиях, окровавленных тела, лежали на каменном полу посреди кипевшей вокруг них битвы. Обильно вытекавшая из ран Кирта и Зура кровь, кровь рода Берсеков, кровь одного из сильнейших и древнейших родов чистокровных оборотней, смешиваясь между собой, растекалась вокруг по каменным плитам.

Издав свой последний, унёсший его жизнь выдох, тело мёртвого теперь короля оборотня, вместе с вытекающей из него кровью освободилось и от жизненной энергии. Энергии, которая покинула тело Зура вместе с последним его выдохом.

Смешавшись вместе с кровью Зура и полукровки, жизненная энергия короля оборотня продолжила свой путь с кровавым ручейком сквозь щели между плитами и фундаментом, вниз, вглубь горы, на которой был построен замок.

Медленно, тонким ручейком, прокладывая себе путь в горе, кровь Берсеков, несущая в себе жизненную энергию одного из королей оборотней, словно влекомая какой-то неведомой силой, текла всё глубже и глубже в недра горы.

Достигнув оказавшейся скрытой глубоко в недрах горы пещеры, на полу которой прямо в камне было высечено что-то вроде большого круглого знака или печати, покрытого какими-то письменами, рунами и знаками, кровавый ручеёк, уже теряя скорость своего продвижения, как будто нехотя и не смело приблизился к каменной печати.

Приблизился и замер буквально в миллиметре от края этой оставленной здесь многие тысячелетия назад тюрьмы-усыпальницы.

Но, в, то время как один из наследников рода Берсеков был уже мёртв, второй представитель славного рода чистокровных оборотней, оставался, ещё жив. И из ран, находившегося без сознания тела Кирта, продолжала вытекать кровь. Кровь, которая заставила застывший перед каменой печатью кровавый ручеёк ещё немного сдвинуться вперёд. Сдвинуться прямо на одну из рун печати, которая словно ожив, жадно впитала в себя первые кровавые капли, а вместе с ними и жизненную энергию короля оборотня.

Кто-то или что-то просыпалось после своего многовекового сна.

Кто-то или что-то собиралось разрушить, удерживавшую его в заточении тюрьму. Тюрьму, один из многочисленных замков которой только что был открыт.

Кто-то или что-то собиралось освободиться и стать — Повелителем миров!

Двух, трёх, четырёх, и пяти этажные дома, построенные более сотни лет назад, являлись отличительной чертой центра города. Своей плотностью, различными конфигурациями, от классических прямоугольных и квадратных, до изогнутых, стоящих буквой «П» или буквой «Г», дома создавали некое подобие лабиринта. В эти лабиринты редко кто без большой на то надобности решался соваться даже днём, не говоря уже о ночи.

Прогулки в этих лабиринтах были прекрасным местом для того, чтобы на вас напали, ограбили, избили или убили.

Однако, несмотря на все эти страхи, и на то, что на улице стояла зимняя ночь, по проходу между домами двигался одинокий прохожий.

Невысокого роста, но очень плотный, ночной гуляка был, скорее всего, ребёнком или подростком. На это указывала его одежда, которую вряд ли бы одел взрослый человек. Да и вряд ли бы взрослый человек был такого низкого роста. Если конечно, он не был карликом.

Благодаря недавно выпавшему снегу, который теперь белым ковром лежал вокруг, было достаточно светло, чтобы видеть вокруг на несколько десятков метров. Да и помимо света даваемого снегом, в некоторых местах проулка, по которому двигался парень, горели неизвестно каким чудом уцелевшие фонари.

Но, оставалось много мест погружённых в полнейшую темноту. Мест, служивших идеальным местом, реши там кто-то спрятаться из злодеев.

Когда ночной гуляка вышел в длинный прямой проулок, в конце которого зияла в доме арка, за которой была видна хорошо освещённая центральная улица, с редко проезжающими по ней машинами, на крыше четырёх этажного дома появилась какая-то тёмная фигура.

Светящиеся красным дьявольским светом глаза, внимательно рассматривали жертву, на которую предстояло напасть.

Тихий, довольный рык хищника, дал понять, что выбранной жертве вскоре предстояло стать трапезой этого грозного ночного охотника.

Двинувшись по краю крыши, вслед за своей едой, хищник, мягко ступая четырьмя лапами по мягкому снегу, умудрялся сохранять бесшумность в своём продвижении. Чего нельзя было сказать о жертве внизу.