Иван Булавин - Студент

Хотелось отогнать дурные мысли и ещё немного поспать. Но сон не шёл, такой уж я человек, нервный, мнительный, в глубине души я всё ещё тот мелкий очкарик, которого часто обижали хулиганы. И куча убитых мной людей этого не изменит. Чем больше времени проходило, тем сильнее я нервничал. Скоро я уже не мог сидеть на месте. Вставал и ходил взад-вперёд по камере. Потом садился на место, и тут же снова вставал.

Наконец, в коридоре послышались шаги, где-то далеко, но акустика была хорошей, даже сквозь толстую дверь всё было слышно. Скрежет замка воспринимался как чтение приговора. Я встал и, набрав воздуха в грудь, постарался сохранить остатки мужества. Умереть нужно красиво. Ну, хотя бы не очень позорно.

Дверь открылась. На пороге стоял Цыган. Чернявый, высокий и один глаз у него косил. Поглядев на меня, он как-то многозначительно хмыкнул. Я же, поняв, что пока меня не ведут ни на суд, ни на казнь, немного приободрился.

— Говорят, ты меня видеть хотел, — сказал он, проходя в камеру. В отличие от Молота садиться он не стал. — Вот он я. Цыган. Рассказывай, что нужно.

— Поначалу нужно было привет от Казака передать, и послание небольшое. Сказать, что он жив и ждёт тебя. Но уже после этого на Венецию Орда напала. И Казак геройски пал в неравном бою с нечистью, до последнего защищая город. Я потом уточнил, стоит ли теперь передавать послание.

— У кого? — спросил он, заметно было, что упоминание Казака его заинтересовало. — С кем ты обсуждал послание?

— Доцент, — сказал я честно, — и он сказал мне, что послание следует доставить, но при этом рассказать о смерти отправителя.

— Лысый тот? — Цыган презрительно скривился. — Барыга он, но такой хитрожопый, что уважение вызывает. И Венеция так расцвела, благодаря ему. Так уж получается, что хорошие воины не могут ничего создать без помощи таких вот доцентов. Ладно, я всё понял, Казаку вечная память, сильный был воин и человек хороший. Говори уже своё послание.

Я протянул ему флешку.

— Оно там, я его не знаю. Прочитайте, а потом делайте выводы, важное ли это послание.

— И ты думаешь, что послание, доставленное нам, сыграет в твою пользу настолько, что мы не станем тебя казнить? — с подозрением спросил он, но что-то в его тоне говорило, что такая возможность у меня есть.

Я собрал остатки гордости, чтобы не начать просить пощады.

— Я думаю, что умереть, не выполнив предсмертную волю Казака, было бы нехорошо. Мы с ним друзьями были. Теперь, когда она исполнена, могу быть за это спокоен. Если меня убьют, то, когда встретимся, перед ним не стыдно будет.

- Хорошо сказал, — уважительно кивнул Цыган, пряча флешку в карман рубашки. — Сиди пока, скоро за тобой придут.

Снова громко хлопнув дверью, он меня покинул. А мне оставалось только сидеть и ждать. Послание важно? Да, скорее всего. Цыган обрадуется? Думаю, что да. Суд будет? Целиком зависит от желаний его правой ноги. Убитые головорезы его не интересуют, пострадавшая сторона в этом деле — он сам. Повесит? Может, и нет. Хотя, вдруг ему понадобится секретность? Я послания не знал, но вдруг нужно скрыть сам факт получения послания от Казака? Мысли начинали меня бесить. Нужно взять себя в руки, а потом сесть и ждать. Надеяться на лучшее, а когда уже поведут вешать, показать себя во всей красе. Пусть, не убежать, так хоть кого-то из них с собой забрать. Самого Цыгана, например.

Часа через два дверь отворилась. Никого из первых лиц стаба сейчас там не было, только четверо конвоиров с автоматами, которые предложили мне встать и идти с ними. Предложили, разумеется, на безальтернативной основе.

Я пожал плечами, встал с кровати и вышел. Грамотно построившись, они повели меня по коридору, а потом по лестнице наверх. Когда открылась дверь наружу, там был ясный день. Это заставило меня зажмуриться. После тусклой лампочки в подземелье, дневной свет бил по глазам с силой гидравлического молота.

По этой причине я понятия не имел, куда меня ведут. А если бы и знал, то понятия не имел бы, зачем меня туда ведут. То ли отпустить, то ли наградить, то ли судить, то ли по-тихому пристукнуть. В последнее верилось отчего-то больше.

Отвели меня, в итоге, в кирпичный домик. Оказавшись в просторном холле, я, наконец, смог открыть глаза и осмотреться. На административное здание это не походило. Скорее, особняк потомственного лорда. Роскошь бросалась в глаза. Обои, мебель, цветы на окнах. Даже позолоченные ручки на дверях.

Солдат указал на лестницу, после чего отошёл назад и приказал: