Мария Стрелова - Нас больше нет

Здесь больше не было людей. Последние давно уже окоченели – улыбающийся в лицо смерти юноша и усталая, поседевшая от бесконечной внутренней войны женщина у него в ногах на алом от крови снегу.

Ночь укутывала их покрывалом, забирая с собой все страхи и радости, боль потерь и мимолетное счастье, и ей не было дела до людей. Темнота провожала всех мертвых в последний путь.

Над теплоцентралью из вентиляционных шахт в небо поднимались струйки дыма, унося души тех, кто обрел покой в своем подземном доме.

Вдалеке завыл одинокий мутант. Теперь умерший город Мытищи принадлежал только ему, истинному хозяину мира после Катастрофы.

А нас больше нет.

Приветствую всех, дорогие читатели, я рада встретиться с вами снова. Продолжение «Изоляции» было задумано давно, когда вышла первая книга, но по техническим причинам до вас оно дошло только сейчас.

Книга далась легко. Куда легче и куда быстрее, чем «Изоляция». И люблю я ее куда больше, это мое детище, очень дорогое и милое сердцу.

В процессе сдачи книги в издательство Вячеслав Бакулин написал мне: «Мне за все без малого восемь лет в проекте еще не встречалось более отталкивающих персонажей, вызывающих всю гамму отрицательных эмоций от презрения до омерзения. Как по отдельности, так и в целом. Нарисованные вами Мытищи (ой-ой, как же вы их ненавидите, похоже!) – настолько необратимо больны, что и впрямь достойны только уничтожения. Тотального выжигания огнем и посыпания пепелища крупной солью». Это цитата.

В этот момент я поняла, что со своей писательской задачей справилась. Я хотела создать таких героев, которым не за что будет сочувствовать. Это мой творческий эксперимент, и – раз я получила такое послание – он удался.

Единственное, в чем я, пожалуй, с Вячеславом не согласна: один нормальный человек в этом романе все же есть. Это Женя, несчастный мальчик, который выстрадал все, что приготовила ему судьба.

Этот герой мне по-человечески симпатичен, я его очень люблю, правда. Я вообще самыми близкими для себя считаю несчастных и страдальцев.

Женя – и впрямь не сволочь. Да, он не герой, увлекающий своим примером толпы, он не супермен с двумя «калашами» наперевес и ножом в зубах, не бунтовщик-подпольщик. Его действия выглядят жалкими, наивными, но он живет от чистого сердца. В отличие от всех остальных.

В романе снова появляется Марина Алексеева. Когда планировался роман, я хотела вывести ее из повествования, но не смогла – прикипела по-своему.

Для меня было любопытной психологической задачей сделать ее сволочью – но в то же время, нет. Какая она? Несчастная, страдающая, запутавшаяся в страшном постъядерном мире женщина? Или, может быть, монстр, который дал себе право вершить судьбы смертных? Может, просто сумасшедшая? Решать вам, дорогие читатели.

Теперь об интересном. В процессе написания я долго думала, как же связать Марину, пластохинон и бункер военных с полковником и Доктором Менгеле во главе в какое-то единое целое. Ломала голову, пока не додумалась перечитать свою же «Изоляцию». И поняла, что оставила себе шикарную «пасхалку» в тексте – в том моменте, когда Марина и ее товарищи ищут SkQ1 в НИИ фармацевтики. Некие абстрактные «военные», преследовавшие бывших студентов в разрушенных Раменках, внезапно обрели лица. И это было просто находкой.

Кстати, Мытищи я люблю. Прожила там 20 лет и по-своему привязана к этому городу. Он действительно красивый, город с древней историей, и даже упомянут у Льва Толстого в «Войне и мире»: в Мытищах после боя умер Андрей Болконский.

Локации романа, в отличие от моих описаний Раменок, я выписывала с точностью до дома и переулка, сколько раз приходилось ходить маршрутами моих героев – не перечесть. Это, пожалуй, большой плюс.

Единственное, где я не была до написания книги, – это район вокруг военной части. Где наша не пропадала – осенний дождь, почти снег, под ногами каша, я без зонта весело шлепаю по грязище вокруг военной части и полигона связи в поисках вдохновения и для описания локации. Тяжелые писательские будни.

В общем, книга, на мой взгляд, получилась неплохой. По крайней мере, герои получились хоть и негодяями, но живыми. Такими, какими и должны быть в жестоком мире после Катастрофы.

Напоследок традиционно хотела бы выразить благодарность всем, кто меня поддержал и помог.