Николай Бахрошин - За пять минут до

Конечно, будь у меня не коробка с крошащимися мелками завода им. М. Подгорина из запасов Н.Н. Скворцова, а освященные на алтаре краски особого состава с добавками трав, воздействие получилось бы гораздо сильнее. Ими вообще творили всяческие чудеса с человеческой психикой. Откровенно говоря, не самые добрые чудеса. Скажу еще больше, именно из священных лабиринтов Атлантиды вышли легенды о зомби, которые на тот момент были совсем не легенды.

Ладно, дело прошлое… Как сама Атлантида осталась лежать на океанском дне у побережья Африки, так и секреты той магии красок и форм, перепрограммирующих любое сознание, канули в небытие. Впоследствии их не смогли воспроизвести ни в Египте, ни в Вавилоне, хотя пытались неоднократно. Родо-племенная кустарщина африканских колдунов, всех этих вуду-юду, – из той же серии. Как бывший Второй Посвященный могу только усмехнуться наивности дикарей…

Ничего, сойдут и мелки, подумал я, заканчивая живопись. Вряд ли в Высшей школе ФСБ учили противодействовать магии атлантов. Зря!..

Словом, когда майор со своими бравыми лейтенантами-волкодавами по-спецназовски стремительно проникли в дом, я был готов. К тому же Мангалов с самого начала допустил ошибку. Вместо того чтобы слепо (и глухо!) кинуться на меня, аки зверь на добычу, и с ходу вырубить (надежней – убить), майор приостановил наступление и начал выяснять, куда делась Ева. Тоже мне, герой-любовник… Человеческие слабости наказуемы. Небольшой паузы мне было достаточно, чтобы ментально подхватить психику всех троих и увлечь ее по лабиринтам узоров…

Дальнейшее, как говорится, дело техники. Нет, военное искусство идет вперед, спора нет, но вот древние солдатики знали, что жреца атлантов лучше сначала проткнуть копьем, а только потом поздороваться…

Ева, похоже, обиделась, что я их отослал, но – правильно сделал. Видеть, как трое крепких, здоровых, тренированных бойцов на глазах превращаются в слюнявых зомби – не самое приятное испытание для нервной системы. Я уж не говорю, что наших ребят тоже могло задеть, эти спирали – такая бяка…

Вот что значит долгое отсутствие практики! Отвлекшись на мысли второго плана, я почти упустил момент, когда верховный жрец готов был окончательно возобладать над тремя низшими из касты воинов. Едва-едва успел остановить Его Кровожадность. Вот не хватало мне в наследственном доме тайных и дохлых агентов! Я все-таки человек законопослушный.

Теперь служивые просто поспят сутки-двое. И пусть им приснится столько генеральских звезд на погонах, чтобы плечи под тяжестью прогибались… Правда, после пробуждения у всех троих будет болеть голова, но это ничего, пройдет со временем. Думаю, этим органы не напугаешь, кто переживал похмелье от местного самогона, тот знает о головной боли больше, чем Бил Гейтс о Windows… Зато при помощи спиралей я решил еще одну проблему – события последних дней спецы вспомнят смутно и бессвязно. Таким образом, докладывать в центр будет нечего. Их, конторская, поговорка – меньше знаешь, дольше живешь…

Окончательно уложив опергруппу в тяжелое забытье, я смог наконец перевести дух. Много сил отнимает. Я еще немного передохнул, хлебнул прямо из чайника остывшей заварки и забрал ключ у спящего майора. В кобуру засунул. Шутник.

Древний камень лег в руку привычной тяжестью. Старый знакомый. И почему он вызывает у большинства такие пошлые ассоциации? Обычное ханжество, по-другому не скажешь. Фаллический символ – один из древнейших в истории человечества, в корень, можно сказать, смотрели предки. Неудивительно, что Великая пирамида севера как олицетворение жизни открывается именно таким ключом. Символ остается символом, как ни пытается отменить его современная политкорректность.

Мэр Скальска Афанасий Никитич Гаврилюк проснулся от того, что его кто-то встряхнул.

Какой заразе жить надоело?!

Нарезался! Это была вторая мысль. Ее немедленно подхватили сердце, печень, поджелудочная, легкие, да и вся прочая требуха, – ой, нарезался, ой, как плохо-то, ой, лучше было сдохнуть с вечера…

Но кто его тряс-то? Мэр с трудом повел головой. Высокий потолок с темными балками, бело-снежные стены, картина в виде пятнистой мазни в дорогой, стильной раме… Гаврилюк наконец догадался, что лежит в кровати в гостевой спальне зятя. В костюме, рубашке, при галстуке, свалявшемся под подбородком в комок, и даже в одном ботинке. При этом – под двумя пуховыми одеялами. Липкий весь от жары.