Олег Дивов - День коронации [антология]

– Насколько я помню, именно так, Ваше Величество.

– Вот я и подумал: человек со столь звучной фамилией, открытым и честным лицом, да еще и с опытом спортивной деятельности просто обязан возглавить Олимпийский комитет Российской империи. Это улучшит имидж страны на международной арене.

Глава администрации, надо отдать ему должное, моментально переварил услышанное и задал только один вопрос, притом совершенно правильный:

– Кто займет его место, Ваше Величество?

Николай Васильевич над перечеркнутой фамилией поставил другую: «Трубецкой».

– Это ведь тоже согласованная фигура, она устраивала многих. – И с легкой улыбкой государь поставил подпись.

Глава администрации мысленно пересчитал: кто будет за, кто – против. Иными словами, сделал ровно тот же подсчет, что и Николай Васильевич… двумя часами раньше. Со всей определенностью получалось, что – да, проходит. Консенсус сохранится. В глазах у него отразилось невольное почтение: вот это ход! Сильно. Неужели импровизация? Не так плох царь, как его малюют…

Между тем Николай Васильевич размышлял о том, до чего глава администрации еще не додумался. Трубецкой – в возрасте, постарше него самого, зато князь располагает истинным сокровищем. У него есть сын, прекрасный юноша благородной крови, воспитанный, слава тебе, Господи, в России и по-русски. Отличный со временем выйдет из него царь! Не чета старичкам-боровичкам… А вот министру путей сообщения придется в скором времени поменять кресло. Возглавит Министерство труда и социальной защиты. Пойдет, можно сказать, на ответственнейшую работу. Пока. А чуть погодя, не сразу, без скандала и по согласованию, еще куда-нибудь пойдет. Своя игра всегда была штукой рискованной.

– Полагаю, Ваше Величество, было бы небесполезным устроить совещание с представителями…

– Да, разумеется! – уверенно ответил Николай Васильевич. – Через полчаса.

Когда глава администрации удалился, государь велел охране в течение пятнадцати минут никого к нему не пускать. Даже Женечку. Ему следовало сделать кое-что очень важное.

«Вот она и наступила, монархия. Несколько сотен человек договорились между собой, и наступила монархия. Убили Диму Гагарина. Не защитили 238 москвичей. Едва не разрушили все дело грызней междоусобной. Занимаемся переделом портфелей, разграничением интересов… А ждали-то чего люди от царя? Чего ждали миллионы людей по всей стране, те самые 70 процентов? Порядка ждали, милосердия и справедливости. Силы ждали, защиты ждали. У нас же тут – игры, интриги, сплошной прагматизм, почти сто процентов прагматизма… Где они, те доли процента, которые всему остальному не дадут обессмыслиться, протухнуть и сгинуть? Да где же они?!»

Николай Васильевич опустился на колени перед иконою Спаса и взмолился:

– Господи, помоги!

Здесь и далее в тексте цитируется стихотворение О. Мандельштама «За гремучую доблесть»