Дмитрий Заваров - Системная ошибка

Коридор оказался достаточно коротким, мы быстро достигли развилки. Видно, конечно, ничего не было, но я ориентировался на ощупь. Налево – к центральной технологической шахте, ведущей прямо к артефакту. Там, боюсь, после отгремевших боев и не пройти. Медбрат должен был рассуждать так же…

И поэтому я повел Полину в правый коридор. Да, все верно: вскоре впереди показался светлый проем еще одной пожарной лестницы.

У выхода остановились, жмурясь от непривычно яркого света. Я хотел высвободить руку, но Полина держала очень крепко.

– Нет уж, – сказала она. – Не пущу. Боюсь потеряться.

– Тут уже не заблудишься, – пошутил я.

– А жаль…

Зал артефакта своей формой напоминал яйцо, острой вершиной направленное вверх. Нельзя сказать, что размеры его поражали: метров пятьдесят, наверное, в самом широком диаметре – аварийного освещения не хватало на то, чтобы точно определить расстояние.

Проход вывел нас на неширокий балкон с металлической балюстрадой, опоясывающий зал по периметру. Чистый, пахнущий озоном воздух после заполненных дымом коридоров буквально вскружил голову… Я вдохнул полной грудью… но дальше идти не смог: Полина, державшая меня за руку, резко замерла, как будто уперлась в невидимую стену. А ну да: ровно по центру пространства в красноватом полумраке левитировал он – артефакт.

Тоже, в общем-то не поражал воображение: правильный октаэдр из черного, масляно поблескивающего материала. Размеры его я знал точно: семь метров пятьдесят три сантиметра между противоположными вершинами. Кристалл висел неподвижно, но создавалось впечатление, что он куда-то плывет.

Бетонный купол потолка опирался на каркас из швеллеров. Металлические опоры сходились к центру, где имелось круглое отверстие. Оттуда на тросах свешивались многочисленные приборы и датчики, ни один из них не касался матовой черной поверхности. Потому что любое прикосновение вызывало нагрев… который так и не удалось измерить по причине невозможности проведения измерений. «Нельзя объять необъятное» – так, кажется, у Козьмы Пруткова.

Я хотел было пойти дальше, чтобы оценить обстановку и найти Медбрата, но Полину оказалось не так-то просто сдвинуть с места.

– Он на нас смотрит! – прошептала она.

– Ну так и ты на него смотришь, – заметил я.

– Он меня видит…

– Э-э… Знаешь, в этом тоже нет ничего удивительного. Пошли!

Я подтащил Полину к балюстраде: артефакт был, есть и будет, а вот где Медбрат – это вопрос посерьезней.

С края балкона открывался вид на нижнюю часть зала: покатую воронку, настолько густо увитую всевозможными проводами, что это вызывало ассоциации с тарелкой, наполненной макаронами.

Под самым артефактом находилась круглая железная платформа, установленная на столбах, уходящих в темноту. От платформы к балкону тянулся узкий мостик с невысокими перилами… Ага, а вот и наш друг!

Они стояли на балконе у начала этого самого мостика, напротив главного входа в зал – полукруглой арки, по своду которой бегали бледные отблески далекого пожара. Помимо Медбрата, Кота и Вадима, там было еще несколько людей… Нет, судя по контурам фигур, не совсем людей.

– Идем! – я снова дернул Полину за руку.

Она пошла за мной машинально, все еще не в силах оторвать взгляд от кристалла. Губы ее беззвучно шевелились. Тут уж ничего не поделаешь: первая встреча с артефактом всегда чревата последствиями для психики. Случалось, люди сознание теряли. А бывало, что и разум.

Мы шли по плавно изгибающемуся балкону. И в какой-то момент я смог разглядеть, кто стоит рядом с Медбратом. Впрочем, я заранее знал это. При производстве боевых биокиборгов за основу было взято строение гориллы – форма, совмещающая в себе преимущества как звериной, так и человеческой анатомии.

И вот три таких биологических «конструктора» замерли сейчас перед Медбратом. Почти трехметровые тела, местами покрытые бурой шерстью, а местами зияющие голой морщинистой кожей бледно-серого цвета. Они напоминали каких-то ритуальных идолов, потому что были густо измазаны кровью. Передние конечности, раздутые, перевитые канатами мыщц, раза в два длиннее коротких, но тоже очень мощных ног. Небольшая коническая голова, лишенная шеи. Морда, сохранившая обезьяньи черты, но с гипертрофированными челюстями. Кожа на морде была светлой, что в сочетании с миндалевидным разрезом глаз придавало ей какой-то намек на человеческие черты…

Должно быть, это выглядело жутко, потому что Полина, раз взглянув туда, куда я ее вел, больше не отводила глаз от Медбратовой свиты. Однако приобщение к высшему разуму не проходит бесследно: девушка даже не вскрикнула, только слегка сместилась за мою спину.