Валерий Большаков: Пират

Натура, познавшая чужие времена, не сразу совладала с реальностью — несколько суматошных мгновений Олег мучительно соображал, где он, а главное, в какой эпохе.

Потом разглядел «плазму» с диктором «CNN», беззвучно шевелившим губами, — и расслабил напрягшиеся мышцы.

Он у себя в номере.

Отель «Атлантис», Багамы. Год 2012-й.

— Приснится же такое… — заворчал Сухов, протирая глаза.

Зря он залёг после обеда, днём вечно сны мутные…

Потянувшись всласть, Олег выдохнул. Тихо как…

Несмолкаемый гул океана доносился, как привычный фон, вроде шелеста листвы или тиканья часов.

Ещё не до конца перейдя из сна в явь, Сухов вылёживался, сонно помаргивая на телеэкран, ощущая биение сердца и сладость «потягушечек».

Он длинно вздохнул.

2012-й… Господи… Месяца не прошло, как он воротился из 1629-го! Это надо же, а?

— Да уж… — глубокомысленно произнёс Олег, слушая свой голос.

Не подобает смертному слоняться из минувшего в грядущее, путая «вчера» с «послезавтра», да что же делать?

Таков его удел.

Удел… Сухов поморщился: чего притворяться-то? Ему выпал редчайший, уникальнейший шанс побывать в прошлом, а он тут усталого странника разыгрывает, притомившегося шастать по минувшим векам.

Совсем как тот журналюга, что томно воздыхал: «Однажды судьба газетчика забросила меня в Париж…»

Не повезло, мол. Нет чтобы спокойно живописать трудодни работников полей — шлют в какую-то Францию.

Сиди там и нюхай, чем пахнет загнивающий империализм…

Олег задумчиво почесал нос.

А, с другой-то стороны, чего скромничать? Его ж взаправду закидывало, как того «попаданца».

Варяжский рубака Халег Полутролль. Сиятельный Олегарий, имперский магистр.

Нажился. Нанюхался. Навоевался.

Такова его жизнь.

Хм. Опять как-то не так звучит…

Словно он рисуется перед самим собой. Дескать, каков я, а? Забросит меня черт-те куда — и черт-те когда! — безгласной пешкой, плюхнет в навоз по колено, и что? Всё одно, в ферзи выйду!

Ну так, если правда, что ж теперь? Ежели полжизни провёл в Тёмных Веках, частенько кляня хронофизиков, посягнувших на устои мироздания, лелея мечты о спокойном грядущем…

И быстренько впадал в уныние, когда они сбывались.

Он — воин, и что ему делать в благополучном мире XXI века, где на мечах дерутся лишь в кино, а понятие чести выветрилось и считается смешным пережитком? В контрактники записаться? Так не по чину, вроде как, в рядовых ходить, а генеральские погоны ему не светят. Да даже не в этом дело. Просто в эпоху массовых армий само понятие «воин» поменяло знак и как бы «троит» — генералы в штабах карты мусолят, рядовые приказы исполняют, а офицеры между стратегией и тактикой мечутся.

В Византии он до кесаря дослужился, а это, считай, не генерал даже, а генералиссимус. Однако войско своё Олегарий сам в бой водил, а не в ставках отсиживался. Сейчас не так…

И его снова тянет обратно, в сумеречное прошлое — сражаться за его величество, за добычу, за справедливость.

Такова его судьба…

Хотя это словечко, ставшее расхожим, не самое удачное.

Судьба есть фатум, скучная предопределённость, рок, от которого не уйти, как ни пробуй.

Шаг влево, шаг вправо — прыгаешь, словно заяц, пытаясь обдурить Провидение, а всё равно выходит как суждено.

Стоит только принять идею судьбы, и бытие теряет всякий смысл.

Что проку метаться, истязать себя в борьбе, достигать и оборонять достигнутое, коли жизнь расчислена по часам, и в канцелярии Всеведущего составлена на тебя справка с полным жизнеописанием, от первого дня рождения до даты смерти?

Коли не дано тебе хоть что-то изменить в житии своём.

Тянешься к высокому, мечтаешь о подвигах, грезишь о Великой Любви, а равнодушное течение несёт тебя мимо да мимо, пока не выбросит на илистый бережок, к обывательскому затону.

И вертись по извечному кругу: дом — работа — магазин — дом, дом — работа — магазин — дом…

Вечером — телевизор, в субботу — попойка, а с понедельника — в прежнюю колею. Дом — работа — магазин — дом…

Вполне возможно, что, не случись того воистину рокового эксперимента, переместившего его в год 858-й от Рождества Христова, и он бы каждый божий день крутился в дурацком беличьем колесе, припахивая «манагером» в офисе.

А Олег, ставший в одночасье рабом-трэлем, взял в руки меч…

Он сам выбрал для себя путь воителя, самый трудный и опасный «социальный лифт», но именно он поднял его с низов к таким верхам, что и не снились пассивному большинству.