Ольга Хожевец - Отрыв [СИ]

Теперь я уже жалел, что Боря рассказал мне о сговорчивых медсестричках. Если бы не это, я бы, наверное, попробовал к какой-нибудь из них подкатиться. Но после слов соседа мне всё время отчётливо представлялась сцена: как я подхожу и она соглашается, а потом уверенно и спокойно требует свои деньги, и как презрительно-уничтожающе ползут вверх её брови, когда я жалко лепечу, что денег-то и нет...

И конечно, вовсе не добавляли уверенности в себе несуразные "латы" на конечностях и манера передвижения - в час по чайной ложке, растопырив ноги и наваливаясь всем телом на костыль...

Кульминацией моего стыда за весь период пребывания в госпитале стал момент, когда я попытался "подъехать" к завхозихе. Не знаю, почему я вдруг решил, что она поддастся легче, чем кто-нибудь из сестричек; наверное, просто мозги к тому времени переклинило уже окончательно. Ох, какие слова я от неё услышал, какие слова... Даже в Норе, в банде, в среде потомственных уголовников не слыхал я столь витиевато и причудливо сплетённых слов... А поскольку сообщалось все это на громкости децибелл так в сто двадцать, с резонансом на весь больничный коридор, а может, и подалее... В общем, я был близок к тому, чтобы угнать какой-нибудь транспорт и постараться вернуться на родную базу, и чёрт с ними, с суставами и со всем остальным; лучше я буду отстреливать ирзаев и подставлять бока под ирзайские ракеты, чем терпеть такое...

К счастью, я ничего не утворил сгоряча. А потом...

Дня через три после происшествия с завхозихой я пришёл, как обычно, в своё время на реабилитационный уровень - отлежать положенные часы в капсуле, "аквариуме", как её здесь называли - и с ужасом обнаружил, что врач-реабилитолог сегодня женщина, причём незнакомая и очень привлекательная.

Пожалуй, следует сказать пару слов о том, что из себя представляет реабилитационная капсула. Она действительно похожа на аквариум - в значительной части прозрачная и наполнена густым, бесцветным и тоже прозрачным гелем. Прежде, чем человека погружают в этот гель, в тело вводят специальные трубки - и дыхательные, и для отвода физиологических отправлений. Подключают всяческие датчики, а потом запускается восстановительная программа. Если лежать предстоит несколько суток, пациенту дают глубокий сон, похожий на наркоз; если несколько часов - сон лёгкий, поверхностный, в котором можно видеть сны и даже частично осознавать происходящее снаружи.

И нужно ли объяснять, что в камеру ложишься полностью обнажённым.

Я поначалу попытался даже поскандалить, заявив, что привык к прежнему реабилитологу и хотел бы приходить в его смену. Разумеется, попытка успеха не принесла.

Ну, в камеру я кое-как улёгся... Самым трудным было не осрамиться в момент, когда тебе готовятся ввести катетер... Я справился - помогли воспоминания о завхозихе...

Вряд ли стоит описывать, какие сны мне снились.

В общем, когда крышка "аквариума" откинулась, я предстал глазам докторессы в полной боевой готовности. Она подарила мне внимательный профессиональный взгляд, брошенный на то, что ниже пояса; кажется, я даже застонал от стыда.

Врач, между тем, не стала торопливо отводить глаза или отворачиваться, как поступали в подобных случаях иные. Спокойно выполнила необходимые действия по извлечению меня из камеры, установила на место временно снятые "латы". Я уже пытался дёргаными движениями напялить на себя отчего-то оказавшуюся непостижимым образом перекрученной хламиду, когда снова перехватил её взгляд, направленный на указанную область.

- М-да... - вдруг сказала она нейтральным тоном. - Спермотоксикоз имеет место.

- М-да, - грубо передразнил я её. - Имеет.

Ну не было уже сил изображать вежливость.

Врач едва заметно улыбнулась.

- Иди за мной.

В маленьком кабинетике-закутке, вероятно, личной комнатке отдыха, она кивнула на узкий кожаный топчан, застеленный на две трети половинкой больничной простыни.

- Присядь пока. Мне нужно несколько минут - положить в капсулу пациента. Дождёшься?

Я не понимал, что происходит.

Когда она наконец вошла, свежая, прекрасная, даже, кажется, пахнущая какими-то духами, и принялась расстёгивать на себе халат - я ещё пытался бормотать, что у меня нет денег...

Какой дурак.

Её звали Роми, ей было тридцать пять, и она никогда в жизни не занималась этим ради денег. В госпитале она слыла недотрогой, способной так отбрить за вполне невинную шуточку, что даже самые опытные ловеласы давали отступного, стараясь поскорей забыть, какого пола доктор-реабилитолог с прекрасными темными волосами и карими глазами, тонущими в тени пушистых ресниц... Она была великолепным профессионалом - её реабилитационные программы не знали себе равных. Она имела высокооплачиваемую, перспективную в плане карьеры работу на своей родной планете - и вдруг уволилась, завербовалась на Варвур по причинам, никому толком не понятным. Её считали странной. Она просила называть себя просто "Ро" и подписывалась соответствующей буквой.