Джей Кристофф - Репликант-13 [litres]

– Ана? – выдохнул Иезекииль.

Девушка посмотрела на кровь на своих руках. Потом разорвала остатки своего защитного костюма и опустила глаза на дыры, проходившие сквозь ее сердце. Раны были рваные, звездообразные, блестящие. Но очень медленно…

Они заживали.

– Что со мной происходит? – прохрипела Ана.

Мир вокруг нее вращался. Из ран вытекала теплая, густая кровь. Она должна была быть мертва. Она помнила те выстрелы; чувствовала, как они убивали ее. Было больно шевелиться. Было больно дышать. Но с тремя пулями в груди она вообще ничего не должна была чувствовать.

Боже…

– Ана? – окликнул Крикет.

Она посмотрела на своих друзей. На свою любовь. Молясь, чтобы все это было сном. Очередным кошмаром про пороховой дым, кровь и пятерых совершенств, поражающих своей красотой.

« Лучше быть Владыкой Ада…»

«Зачем вы это делаете?»

– Иезекииль?

– Ана…

Она, спотыкаясь, попятилась. Ее лицо побледнело. В глазах застыли ужас и боль. Девушка посмотрела на кровь на своих руках и закричала:

– ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ?

– Ты пробуждаешься ото сна, в который тебя погрузил старик.

Это был голос Мириад. Компьютера из той хромированной сферы, покрытой кровавыми надписями и вмятинами от ударов. Этот сияющий ангел снова разговаривал, вернувшись к жизни, ее системы медленно загружались после телепатической атаки Лемон.

Ана, широко распахнув глаза, повернулась к нему.

– Что?

– Узнаешь, кто ты есть в действительности, – ответила Мириад.

– Я Ана Монрова… – прошептала девушка.

– Ана Монрова мертва.

– Нет!

– Да. Она умерла в хранилище НИОКРа. Во время взрыва, который уничтожил Грейс. Отец Аны настоял, чтобы ее не отключали от аппарата жизнеобеспечения. Он скрыл правду от своей жены и других детей. Но ее мозг умер. А значит, и она тоже.

«Моя красавица. – Его глаза наполняются слезами, он встает на колени рядом с кроватью, прижимает мои костяшки к своим губам и повторяет слова Иезекииля: – Я думал, что потерял тебя».

– Нет. – Ана покачала головой. – Я Ана Монрова.

– Нет. Ты ее реплика. Копия, созданная человеком, который не смог примириться со смертью своего ребенка. У Николаса Монровы уже была все данные о личности Аны – все-таки по ее подобию создавалась Фэйт. Все ее воспоминания, все ее чувства. И, сломленный болью от потери своей дочери, Монрова перенес ее мозг в новое тело. Тело репликанта, сделанное Сайласом Карпентером.

– Нет, это какой-то бред, – сказала Ана. – Я не такая быстрая, как они, не такая сильная…

– Монрова хотел, чтобы ты жила как человек. Сила и скорость, которой наслаждались остальные репликанты, были подавлены в тебе. Кроме того, твое тело было запрограммировано не регенерироваться с большей скоростью, за исключением случаев критических повреждений. Ты не должна была ничего узнать. И никогда бы не узнала, если бы Габриэль не устроил восстание.

Я лежу в белой комнате, в мягкой белой постели. Здесь нет окон, воздух на вкус как металл, и жужжат машины. Все тело болит. Комната кружится, и я едва шевелю языком.

– …Где я?

– Ш-ш-ш, – шепотом говорит отец, сжимая мою руку. – Все хорошо, Принцесса. Все будет хорошо. Ты вернулась. Ты снова с нами.

– Нет… – прошептала Ана.

– Да, – ответила Мириад.

– Но тогда почему ее глаз не регенерировался, когда Ямочки прострелил его во время восстания? – Потрясенная Лемон, с выражением ужаса на лице, покачала головой. – Или пуля, пущенная в голову, не считается «критическим повреждением»?

– …Ее имплантаты, – вдруг понял Иезекииль.

– Верно. Кибернетические протезы, установленные Сайласом Карпентером после восстания, предотвратили полную регенерацию тканей. Ножевая рана тоже не заживет, если лезвие останется в плоти. Если бы реплика удалила свой оптический имплантат, ее настоящий глаз со временем восстановился бы. Он и пытался сделать это в течение двух лет. Думаю, ощущения были довольно неприятные.

По правде говоря, блестящий черный оптический имплантат, заменявший ей правый глаз, видел куда лучше, чем этот, настоящий. Но из-за него у нее болела голова. Он жужжал, когда она моргала. Чесался, когда она просыпалась в слезах от очередного ночного кошмара.

– Имплантаты, которые установил Сайлас, служили двойной цели, – продолжала Мириад. – Во-первых, внушить воспоминания о фальшивом детстве, чтобы реплика никогда не засомневалась в своем истинном происхождении. А также предотвратить регенерацию нейронных проводящих путей, поврежденных твоей пулей, Иезекииль. Реплика никогда не должна была вспомнить, кто она и через что прошла.