Франсис Карсак - Том 4. Пришельцы ниоткуда

— англичане, взявшие в конце XVIII в. (официально — в 1814 г., по Лондонской конвенции) политический контроль над голландской Капской колонией. Начиная с 1820 года, они ведут политику массового переселения из Великобритании, что и станет одной из причин Великого Трека буров.

И, чисто для справки, «настоящие южно-африканские туземцы» (готтентоты, бушмены, «жители берегов»), постепенно вытесненные из этих мест.

К этому нужно добавить индийцев, прибывших в качестве «рабочих-мигрантов» в XIX веке для работы на плантациях сахарного тростника, и метисов.

В XIX веке войны и битвы между различными группами населения следовали одна за другой: банту сражались между собой (племенные войны), буры — с банту, англичане — с банту («кафрские» войны) и, наконец, англичане — с бурами, что вылилось в итоге в 1899-1901 годах в Бурскую войну, завершившуюся «окончательной и бесповоротной» победой британцев 22 22 Здесь я опять чрезмерно упрощаю Историю. ( Примеч. Жоржа Борда) . И за всеми этими битвами стоял вопрос: «Кому принадлежит Южная Африка?», вопрос, которым все, впрочем, задавались, забывая о том, что Южная Африка могла принадлежать исключительно ее коренному населению, «настоящим туземцам», то есть бушменам и готтентотам.

Стало быть, Нерат можно рассматривать как некую схематизацию южно-африканской ситуации XIX века: здесь есть «туземцы, которые таковыми в действительности не являются» (бринны/банту), «колонисты-мистики и примитивисты» (васки/буры), «колонисты-экспансионисты и носители урбанистической цивилизации» (берандийцы/англичане).

И южно-африканская ситуация являлась частью культурной среды Франсуа Борда. До тех пор, пока колониальные границы и зоны влияния не стабилизировались незадолго до Первой мировой войны, Франция и Англия были в Африке основными соперниками. И если в момент Бурской войны официальная Франция оставалась нейтральной, то французское общественное мнение однозначно стояло на стороне буров. Как результат, во многих приключенческих романах, написанных между этой войной и 1930 годом, действие происходит в Южной Африке, и все эти романы имелись в библиотеке Франсуа Борда-подростка. К этому следует добавить, что Райдер Хаггард («Копи царя Соломона», «Аллан Квотермейн», «Она») был одним из его любимых писателей.

И если взять во внимание даты, то следует вспомнить, что после выборов 1948 года к власти пришло большинство, благосклонно относившееся к апартеиду, и что именно на период с 1948 по 1952 год пришлась самая жесткая часть политики апартеида, что, конечно же, не осталось без внимания Франсуа Борда.

Выходит, Нерат = Южная Африка?

IV Заключение

Действительность, как и всегда, сложна и многогранна. Прежде всего, не следует забывать, что как сам Нерат, так и ситуация в Нерате — это всего лишь плод воображения автора. Но, и это правда, воображение подпитывается тем, что автор пережил сам, и тем, что он узнал из прочитанных книг. Даже когда писатель-фантаст полагает, что он создал какой-то мир ex nihilo 23 23 Из ничего {лат). , едва ли он может быть на сто процентов уверен, что здесь обошлось без стороннего влияния.

Что касается романа «Этот мир — наш», то главную роль в выстраивании ситуации на Нерате сыграли Индокитай и Южная Африка. Но это не единственные события Мировой Истории, которые участвовали в этом творении. В настоящее время на планете Земля существует мало народов, проживающих на территории, о которой они могут сказать, что они «действительно» являются теми, кто занял на ней место первым, что их дальние или близкие предки никогда не обращали в рабство, не истребляли и не ассимилировали какой-нибудь народ, который был на этой территории раньше них. И ситуации, когда несколько народов отстаивают свои права на одну и ту же часть Земли, заявляя: «Этот мир — наш» и приводя довольно-таки весомые аргументы, не так уж и редки в Истории.

Франсис Карсак никогда не отрицал, что его роман, в каком-то смысле, имеет отношение к этим ситуациям — ко всем подобным ситуациям, и прошлым, и нынешним, и будущим. Стало быть, в этом смысле он имеет отношение и к алжирской драме. Но он имеет отношение к тому, что было в алжирской драме всеобщего, а не специфичного. Но вот что Франсис Карсак всегда отрицал — потому что это было не так, и уж он-то точно знал, что это не так, — так это то, что «Этот мир — наш» мог быть написан под влиянием алжирской драмы. Этот отказ — который некоторые приняли за кокетство — признать, что Алжир являлся источником для этого романа, был отказом ученого, который не может принять то, что является ошибочным. Когда он продумал этот роман в голове, когда он начал его писать, он ни секунды не думал об Алжире. Конечно, когда в 1959 году он писал вторую часть, он уже, несомненно, думал о событиях, которые происходили по ту сторону Средиземного моря, да и мог ли он о них не думать!.. Но эти события — или скорее то, что он знал об этих событиях — не оказали никакого влияния на на перевод в письменный текст той истории, которая сидела у него «в голове» с момента ее зарождения, с 1952 года. Они никак не изменили ни ход событий в романе, ни его концовку.