Франсис Карсак - Том 5. Так скучают в Утопии

Медведь умер.

Он шатался еще с пару мгновений, а затем рухнул. В тот же миг Инг-Тха нанес ему сокрушительный удар палицей в основание черепа. Тем самым он покрыл себя славой: никто не помнил, чтобы медведя убивали одним-единственным ударом. К’варф не стал эту его славу оспаривать, так как и сам тогда не знал ничего о своих способностях. Племя отведало вкуснейшего мяса, лучшие куски которого, разумеется, достались вождю и Инг-Тха.

Перемена места охоты была сочтена оправданной. Дичи снова было предостаточно. К’варф достиг пятнадцатилетнего возраста. Он прошел обычные ритуалы посвящения, примитивные ритуалы все еще дикой расы. Он получил от вождя свое настоящее имя Мужчины — нам оно неизвестно, — а также прозвище: Мата-Инга, то есть Большая Голова. Тогда-то и задумался о том, чтобы обзавестись женой.

Вот уже более года он чувствовал неосознанное влечение к Илик, двенадцатилетней девушке с рыжеватыми глазами и густой черной шевелюрой. Ни один охотник еще не обращал на нее своего взгляда и, хотя в такого рода делах мнение женщины в счет не шло, она тоже, казалось, робко искала его компании. Тогда К’варф, разумеется, ее от себя оттолкнул: подросток, готовящийся стать мужчиной, не якшается с девочками. Ритуалы брака, или, скорее, образования пары, были в племени крайне простыми: любой мужчина брал себе ту женщину, которая ему нравилась, при условии, что вождь не придерживал ее для себя, и этому не противился другой, более сильный мужчина. К’варф осведомился у вождя, который не увидел никаких препятствий к этому «браку». Но на пути юноши вырос Тильвит. Того же возраста, что и сам К’варф, он был как минимум столь же силен, хотя и пониже ростом.

Вопрос разрешился уже через несколько дней, у подножия склона, что вел к пещерам. В тот день К’варф, охотясь в одиночку, убил косулю и, согласно установленным в племени правилам, мог располагать, помимо своей части, еще одной частью добычи. Он предложил ее Илик. Тогда Тильвит произнес слова смерти, и Инг-Тха, заменявший отсутствовавшего вождя, назначил сражение. Правила его были простыми: любое другое оружие, кроме рук и ног, запрещено, но если один из противников задушит другого, тут уж ничего не скажешь. Юноши вышли на бой перед всем собравшимся племенем.

До этого дня между ними не было никакого соперничества, и они часто охотились вместе. Зная силу один другого, они долго присматривались друг к другу, после чего быстро обменялись ударами, от которых оба немного запыхались, раскраснелись, но ни один не получил преимущества над противником. Но после возобновления боя Тильвит резко притянул соперника к себе и, не успев отстраниться, К’варф обнаружил, что шею его сжимают сильные руки противника. Дыхание его сделалась затрудненным, перед глазами встала пелена. Но тут, откуда-то из глубины инстинкта, вырвались новые силы, он не пожелал отказываться от боя и, заколотив руками, мысленно пожелал Тильвиту смерти.

В следующее мгновение он увидел, что лежит на спине, жадно хватая ртом воздух. Рядом с ним, вцепившись руками в его грудь, растянулся с искаженным лицом Тильвит — мертвый. Робко подошла, опустилась перед К’варфом на колени Илик. Победоносно ухмыльнувшись, К’варф с ликующим видом поднялся на ноги. Но судьба была против него. На ближайшей опушке леса поднялись крики, и появилась группа охотников, несших подвешенным к прочному шесту длинный труп — но труп не зверя, а вождя. Из спины его торчало тонкое древко.

В тот же вечер состоялся Большой Совет, на котором присутствовали все мужчины, от самого старого до самого молодого. Инг-Тха вынул из раны оружие и внимательно осмотрел остриё: оружие оказалось совершенно незнакомого им типа, с длинным костяным, а не кремнёвым наконечником, тщательно отполированное основание которого, расщепленное, надевалось на уплощенную и заостренную верхнюю часть древка. Один из участвовавших в походе охотников короткими, емкими фразами рассказал, что произошло. Вождь засел в засаде на пути следования дичи. Когда, встревоженные его долгим отсутствием, остальные отправились на его поиски, то нашли его уже не подающим признаком жизни — рядом валялось его сломанное оружие. Изумлению их не было предела. Осторожно обследовав окрестности, они обнаружили следы прохода людей.

Выставив удвоенные караулы, племя начало готовиться к войне. Но еще двое суток ничто не нарушало их спокойствие, и они смогли мирно отметить похороны вождя. Он был похоронен, вместе с орудиями и оружием, в яме, вырытой во второй пещере, яме, прикрытой затем большим камнем, в котором была сделана полость в форме чаши. Рядом был разожжен костер, где поджаривалось мясо, которое вождю предстояло взять с собой в долгое путешествие в Неведомый Край. Всего лишь два дня, по причине возможной войны, мужчины соблюдали ритуалы, живя во второй пещере, вдали от женщин и детей. На третий день разразилась драма.