Франсис Карсак - Том 5. Так скучают в Утопии

К’варф вырвал дротик из земли и, прижимая Илик к груди, поднялся на вершину склона. Кровь медленно сочилась из-под ее волос, смешиваясь с его собственной кровью, вытекавший из пробитой руки. В пещере он уложил девушку на бизонью шкуру, а затем повернулся к мужчинам.

— Во мне есть Сила! Я могу убивать, когда захочу! Вы сами видели! Теперь я буду вождем племени!

Он стоял у входа в грот, воодушевленный. Илик, быть может, поправится. Теперь никто не сможет пойти ни против него самого, ни против его народа. Завтра они отправятся на поиски вражеской пещеры, убьют мужчин и захватят в плен женщин. Он был так погружен в собственные мысли, что не услышал предвещающего беду треска, не увидел, как вокруг него начали градом сыпаться небольшие осколки известняка. Кусок камня, наполовину отделившегося от растрескавшейся в период оттепели скалы, сорвался вниз и размозжил ему череп.

Илик не оправилась от своей раны. Она умерла в тот же вечер. Обоих похоронили в соседнем гроте, рядом со старым вождем.

— Ну, мой дорогой Жан, это действительно большая удача, и я рад за тебя. Ты ее вполне заслуживал.

— Да, признаюсь без лишней скромности... И все же: три неандертальца разом, в прекрасной сохранности! Ты только взгляни на череп этого старика, ибо — для неандертальца — это старик. Как минимум сорок пять лет. Он превосходен, этот череп! Полюбуйся на сохранность носовых костей, абсолютно невредимое нёбо! И эта девушка... лет двенадцати — четырнадцати, полагаю. Если не считать вот этой трещины, возможно, от удара дубинкой — кто знает? — ее череп тоже в первоклассном состоянии. Третий, к сожалению, раздроблен — да и нескольких кусочков не хватает. Жаль, так как следы извилин мозга весьма любопытные — взгляни! Рядом с затылочной долей, похоже, есть след некоей особой извилины, не соответствующей ничему из того, что известно науке. Хотя, может, она и не имеет особого значения. Возраст: лет от пятнадцати до восемнадцати. В те времена умирали молодыми. Эти неандертальцы интересны нам тем, что они, должно быть, были современниками первых Ношо $ар1еп$, первых людей, наших предков. К тому же, в месте раскопок — тебе оно прекрасно известно: это тот двойной грот, который находится в имении моего дяди, в Дордони — слой мустьерской культуры типа Кина, в котором мы их нашли, очень тонкий, и сразу же над ним находится слой ранней ориньякской культуры. Вероятно, они не долго там прожили, быть может, даже были изгнаны ориньякцами, которые относятся к первым людям современного типа.

Знаешь, мой дорогой Пьер, порой я даже задаюсь вопросом: вот чего не хватало этим неандертальцам? Им и нужно-то было совсем немного, чтобы занять доминирующие позиции. Их индустрия была уже не такая грубая, как у наших первых предков в начале их существования. Вероятно, хватило бы самой малости для того, чтобы история перевернулась, и восторжествовали как раз таки неандертальцы. Этой-то малости и не нашлось, а может, она просто не смогла развиться... Даже интересно, какого типа цивилизации они могли бы достичь...

Так или иначе, это настоящая находка для антрополога, пусть говоря так, я и испытываю некоторые угрызения совести. Наука порой, помимо его воли, делает человека бесчувственным, и я радуюсь несчастью, случившемуся тридцать или сорок тысяч лет тому назад с этими нашими бедными кузенами [26] Здесь под этим словом понимается любой дальний родственник. , словно они жили исключительно для того, чтобы дать мне тему для публикации. Тем не менее, учитывая тот факт, как все обстоит, или обстояло, эти три скелета — в подобном их состоянии — большая удача. Да, настоящая удача...

То действительно была настоящая удача правда, в какой степени, узнать ему так и не довелось.

Внезапно свист турбинного двигателя перешел с высоких тонов на низкие, затем прекратился, и с едва уловимым в герметичной кабине шипением газы белым пером ушли в разрежённую атмосферу Марса. Каррер резко ударил по тормозам. «Крыса песков», проскрежетав по земле всеми своими двенадцатью катками, остановилась у подножия плоской дюны, на которую намеревалась взобраться. Не теряя ни секунды, водитель надел на лицо кислородную маску и, не обращая внимания на потерю воздуха, открыл главную дверь, в один прыжок перескочил через шлюз и бросился в задний отсек, где находился клапан, перекрывавший поступление в турбину сжатого кислорода. Там он быстро схватил маленькое колесо и повернул, сначала полегче, затем посильнее. После утечки давление немного понизилось, но белое перо все еще было длиной в добрых два метра, и стрелка манометра медленно, но верно скользила к нулю. Осторожно, контролируя себя усилием воли, Каррер довел клапан до полного открытия и снова закрыл. Клапан застопорился, чуть-чуть не дотянув до полного закрытия. Лихорадочно сорвав с пояса свой геологический молоток, Каррер вставил обитую железом рукоять в спицы, надавил со всех сил: ось рулевого колеса с сухим треском сломалась. Уже немного встревоженный, он вытащил из ящика с инструментами широкую полоску клейкого пластика и попытался заделать протечку, рискуя, даже несмотря на толстые изолирующие перчатки, отморозить себе руки. Утечка усиливалась под напором газа, который вырывался уже с меньшей силой. С запозданием Каррер вспомнил о кране самого резервуара. Открыв люк, он кое-как протиснулся между металлическими распорками. Выброс газа прекратился.