К. Б. Уэджерс - В тени трона

Пусть это не было кровным родством – меня оно вполне устраивало.

– Я думаю, это подойдет, мэм.

Я одобрительно кивнула, взглянув на черный мундир, разложенный на кровати. Матриарх Десаи организовала коронацию, и я, не слишком мягко понуждаемая Эммори, согласилась появиться на ней на следующий день, как обещала.

– Да, прекрасно, Стася. Спасибо, – сказала я, влезая в брюки. Рубашка с длинными рукавами холодила кожу, как вода. Расправив ее, я села, чтобы Стася могла заняться прической. – Хотя мне очень не нравится, что со мной постоянно будут так возиться – нам скоро придется нанять еще горничных. – Стася хихикнула, и я искоса глянула на нее. – Стася, этим распоряжайся ты. Выбери из горничных матери нескольких девушек помоложе и посамостоятельнее.

– Это означает то, о чем я подумала, мэм?

– Да. – Я улыбнулась ей. – Возможно, Эммори тоже подбросит тебе несколько имен. А уж проверить их всех захочет наверняка.

Кроме того, у Эммори станет одной заботой меньше.

Стася скрутила мои волосы на затылке, связав их в три узла и оставив несколько прядей для обрамления лица – что, однако, не нарушало строгости прически. Глаза мне она подвела черной тушью, а губы – той же ало-золотой помадой, что и в первый мой день во дворце.

Неужели с тех пор прошло три недели? Казалось, это было только вчера – или, наоборот, целую жизнь назад…

– Пожалуйста, ваше величество.

Стася подала мне наплечную кобуру. Я надела ее и вложила в нее пистолет, поданный мне вслед за кобурой.

Я преклонила колени перед алтарем Ганеши, но зашептала молитву, обращеную не к нему, а скорее к Темной Матери. То была мольба о мести и справедливости. Я выучила ее в дни после смерти отца и повторяла с юношеской одержимостью. Вот и сейчас она всплыла в памяти, будто сама по себе.

Перечисляя имена погибших, я знала, что на каждого приходится еще десяток тех, чьих имен я не знаю. Неизвестных, незнакомых – моих людей и ни в чем не повинных случайных свидетелей вроде Рамани, ставших жертвами порочных политических игр…

– Больше я не намерена с этим мириться. Всему этому я положу конец, – поклялась я, закончив перечислять погибших.

Встав, я отворила дверь и шагнула в гостиную.

Проходя мимо Каса и Зина, я кивнула. Команда-пять в полном составе стояла у выхода, держа руки на оружии. Телохранители были одеты в траурно-черное, ярко-алые полосы пересекали их щеки.

– Эммори, мы готовы? – спросила я.

Он кивнул.

– Тогда вперед, – сказала я, направляясь к выходу.

Телохранители обступили меня, и мы молча выступили в коридор. Когда мы подошли к стальной двери, Эммори открыл ее и откинул белоснежный занавес, чтобы я могла пройти.

Тронный зал был набит битком. Трон же – пуст и нем. Только корона сиротливо лежала на парчовой подушке.

Взгляды всех присутствующих устремились ко мне. Когда я пересекла ряд черных обсидиановых шипов и опустилась на колено перед троном, наступило напряженное молчание. Я склонила голову и сморгнула слезы, готовые пролиться на белый мрамор пола.

«Императрице нельзя показываться подданным в слезах».

Как-то раз отец ответил этими словами на мой вопрос, почему мама больше никогда не плачет. Теперь я осознала, каких усилий стоил ее неизменно бесстрастный вид.

Дойдя до трона, я повернулась к залу. Все опустились на колено и склонили головы. Глядя на море лиц перед собой, я вдруг почувствовала себя очень одинокой, но тут же заметила Зина. Он на мгновение поднял голову и улыбнулся мне.

Паника прошла, и я сложила руки на груди.

– Я, как и моя мать, не потерплю никаких глупостей. Тем, кто будет подрывать мою власть или могущество Империи, я не дам другого шанса.

В толпе зашевелились. Некоторые смущенно оглянулись.

– Для Империи наступили трудные времена. Ужасные события омрачили лик Индраны и привели нас на грань войны. Я здесь затем, чтобы принять на себя власть, принадлежащую мне по праву. Все, кто виновен в беспорядках и подрыве единства Империи, будут наказаны.

Мои слова были встречены гробовым молчанием.

Зин подвел хромающую Нал к дальнему краю линии обсидиановых шипов. За ними Киса практически принесла Ганду и с равнодушным выражением на лице бросила ее рядом с Нал. И, наконец, Кас приволок Лааба. Племянник был грязен и растрепан, под глазом его красовался внушительный синяк.

Не буду врать, я едва одолела желание вытащить пистолет и вышибить им мозги прямо посреди белоснежного мраморного пола.