Максим Хорсун - Кремль 2222. Одинцово

– Почему замолк пулемет? – спросил Лан Шестипала. Воин из Власихи пожал плечами. Палыч успел заменить «Вихрь» на АШ-12, автомат с компоновкой булл-пап смотрелся в его руках одновременно и экзотично, и грозно, словно какой-нибудь редкий нездешний жук-мутант.

– Почему не стреляет пулемет? – спросил Лан у Гаврилы Никифоровича.

– А я почем знаю! – сварливо отозвался командир ополчения. – Заклинил, наверное!

Лан сплюнул пересохшим ртом, затем кинулся к лестнице, ведущей на забрало стены. Когда он поднимался по ступеням, мимо него пролетел ополченец с размозженной фузейной пулей головой. На стене было жарко, воздух превратился в отвратительную смесь из пороховых газов, испарившейся крови и прочих жидкостей человеческих тел. Верхняя часть частокола обросла вонзившимися стрелами, бревенчатый настил под ногами был предательски скользок.

Первые шеренги шайнов подступили почти к забору. Лану показалось безумием, что кавалерия идет на укрепления, в которых нет брешей, и ворота пока что на месте. Подойдут они к частоколу вплотную, и дальше что? Развернутся и поскачут восвояси?

Две шеренги всадников действительно резко, но слаженно, развернулись под прямым углом и помчались в разные стороны, гикая и паля из пистолей и луков. А вот шайны из следующих шеренг поступили иначе. На полном скаку они встали на седла своих скакунов. Оказалось, что с такой высоты они уже могут дотянуться до верха частокола. Им не нужны были осадные лестницы и веревки с крючьями-кошками: уцепиться прямо руками за остроконечные бревна, прыгнуть, подтянуться – и вот они уже на забрале. При этом их непрерывно прикрывали огнем следующие шеренги и боевые фургоны.

Лан и прочие защитники поселка слегка обалдели от такой смеси наглости и прыти. Нескольких шайнов тут же забили топорами, нескольких – сбросили обратно, под когтищи их же фенакодусов. Прорвавшийся неприятель не стал ввязываться в бой на забрале, а кинулся дальше – с частокола на лучников, не готовых к рукопашной и еще больше опешивших, когда им едва ли не на головы посыпались визжащие шайны с мечами наголо.

За первой волной «ловкачей» последовала вторая, а потом – третья… Бой шел уже и на стене, и среди ближайших построек поселка. Лучники побежали, шайны преследовали их, рубя головы направо и налево.

Лан перевесил «Ремингтон» на спину и взялся за меч. Рядом размахивал топором Гаврила Никифорович. Сталь гремела об сталь, в ушах звенело от боевого клича неприятеля. А пулемет на крыше завода продолжал молчать…

Лан рычал, как крысопес, непрерывно нанося удары или отбиваясь. Шайны сражались будь здоров – отважно, умело, правда, подло: так и норовили обойти оборону хитрым финтом или подрубить ноги, а зазевавшимся ополченцам они без зазрений совести всаживали клинки в спины.

Шестипал поднялся на сторожевую башню возле ворот. Его АШ-12 несколько раз грозно рявкнул одиночными, выплевывая крупнокалиберные пули, которые прошивали неприятеля навылет. Однако Палыча интересовали не всадники и не вражеские воины, которые пытались укрепиться на забрале. Палыч положил глаз на боевые фургоны, их безнаказанная пальба и продвижение вперед действовали ему на нервы.

Башню держали полдесятка ополченцев, у двоих из которых были ППШ. Перекрестным огнем из пистолетов-пулеметов они уверенно выкашивали гарцующих в их секторе всадников. Палыч шумно выдохнул, чтобы абстрагироваться от рубки и воплей, затем приспособил автомат между бревнами и стал методично, словно мишени на полигоне, расстреливать фургоны. Непрерывная пальба из тяжелых фузей тут же утратила интенсивность. Шестипал словно воочию видел, как тяжелые бронебойные пули прошивают борта, которые по убеждению шайнов должны быть неуязвимыми для одинцовского оружия – сюрприз, гады! – и как один за другим валятся на дно фургонов стрелки и заряжающие. Остальные ополченцы на площадке башни быстро уловили суть и направили усилия, чтобы ни один шайн не помешал Шестипалу подавить неприятельские передвижные форты.

Один из фургонов превратился в объемистый шар огня, дыма и мелкий обломков: пуля, выпущенная из АШ-12, угодила в бочонок с порохом для фузей. Взрывная волна перевернула соседний фургон и разметала тех шайнов, что находились поблизости. Одинцовские защитники отреагировали на фейерверк воодушевленными криками и усилением натиска на неприятеля.

И все же – почему Серый не стреляет?

– Воздух! – закричали с восточной стороны.