Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель

И при этом гном церемонно вёл Леандру под руку, нимало не смущаясь собственной наготы, напротив, чопорно кланяясь обратившимся в соляные столпы соседям.

Леандра охнула и зажмурилась.

— Что, что такое? — разом кинулась к ней Клара.

Леа только и смогла, что простонать.

— Так. Голову ей приподними, почтенный.

Скрип пробки, резкий запах эликсира, глоток, горло обжигает, Леандру сгибает в приступе жестокого кашля.

— Что смела дать ты ей за вредоносный яд?! — вдруг загремел гном.

— Спокойней, торопыга! — приязни в голосе Клары вдруг резко поубавилось. — Уж коли ты заговорил стихами… тьфу! Да убери ты руки! Пока я их тебе не отрубила!..

— Спасительнице причинён был вред сугубый!..

— Какой вред сугубый, балда?! — потеряла терпение чародейка. — Противошоковое и общеукрепляющее. Видишь, глаза уже открыла?

Леандра поняла, что лежит на плаще, впопыхах брошенном на твердь Межреальности, а над ней нависают два встревоженных лица — госпожи мастера Хюммель и…

Гном был молод. Каштановая густая борода не спускалась до пояса, не достигала даже середины груди, вместо этого будучи аккуратно и не без претензии на элегантность подстрижена. Знаток классических канонов нашёл бы его нос несколько широковатым, глаза — несколько глубоковато посаженными, а брови — несколько густоватыми.

Зато подбородок — сильный и волевой, зато с черепа хоть сейчас лепи гипсовую голову для рисования, а торчащие из — под запасного плаща руки, судя по объёму тех самых мускулюсов, годятся как ломать подковы, так и повергать в жгучую зависть ученика Юлия.

Гильдия Парфюмеров, извечные законодатели мод и манер в Долине, при виде низкорослого воителя, скорее всего, скривили б губы; однако, однако, однако…

— Спасительница! — возопил гном, бухаясь подле Леандры на одно колено. — Прекрасная дева, я, Тулнар сын Торрила, поклялся пред великим богом моего народа, Граннаром, что буду служить тебе, оберегать от всякого зла, покуда не будет исполнен долг чести моей!..

— Чего? — слабо выдавила Леандра, по — прежнему не слишком понимая, что происходит. — Куда служить?.. кому?.. зачем?..

— Ты спасла его, — пришла на помощь Клара. — Похоже, после этого сей достойный гном — кстати, из какого ты мира? Язык Долины ты знаешь отлично! — провозгласил себя твоим, гм, рыцарем. Не видала в «Дне миров» такую книгу — «Ивангое»?

Леандра сейчас не вспомнила б не только загадочное «Ивангое», но и собственный букварь. Да что там букварь! — не вспомнила бы и журнал последних новинок макияжа от Тамми Каэтано де Альба, молодой, но стремительно набиравшей популярность волшебницы из Гильдии Парфюмеров; папа предсказывал Тамми большую будущность [34] И не ошибся — Тамми сделалась главой Гильдии Парфюмеров (см. роман «Алмазный меч, деревянный меч») .

— Оставь её со своими клятвами, — нахмурилась Клара. — Стой смирно, дай раны обработать, не вертись!.. И вообще, а что, если, э — э—э, дева — спасительница скажет — уходи, мол, я в тебе не нуждаюсь? Леандра! Сколько ждать — то ещё! Эй, госпожа интерн!

Госпожа интерн трясущимися руками наконец подала потребное.

— Дева может изречь любые слова, — с достоинством возразил гном. — В том числе исполненные гнева. Может велеть спасённому удалиться. Или удавиться — такое тоже бывало. Но это не имеет значения. О — о! Спасшая Дева дланью своей касается меня!..

— Тихо! — прикрикнула Клара. — Не закатывай глаза и не трясись. Что за чернота в ране, Леа? Ну?

— А — а—а, п — плесень, госпожа мастер. Fingunt nigrum debilitatis, и —

— Верно. Очищай!

Нет, не зря всё — таки Леандра столько лет терпела эту жабу Мескотт на пре — меде, и не зря оная жаба Мескотт вбивала им в головы азы лечебного дела.

— Смелее. Шпатель. Стерилизация. Выскребай. Не морщись, интерн! Да, воняет гадостно. Чисти, чисти!..

Пальцы у Леандры дрожали — это ж, как — никак, живой гном, а не манекен на столе в анатомичке, анимированный конструкт, на котором будущие Целители осваивали простейшие операции. Руки тряслись, но чёрную плесень надо убрать, иначе, доберись она до кости — вот здесь убрать, в глубине, самую крошечку —

Однако руки — таки слушались плохо, и —

— Леа! — её отпихнули, Клара перехватила шпатель. В глубине раны виднелась кость. — Рехнулась!.. Ты его до смерти запытать решила?!

— Волею Граннара, — проскрипел зубами побледневший гном, — всё то есть лишь испытания данной клятвы, и истинный гном никогда на них не обратит внимания, но будет лишь счастлив касанию длани Спасительницы, и будет благославля — а—а — а!..