Светлана Кузнецова - Дворец для рабов [litres]

– Тебе, Шаромыжник, только бы срать, все мозги уже высрал! – разозлился главарь. – Нет бы подумать.

– О чем здесь думать-то?! – пробасил первый подельник. – В расход!

– О том, что абы кто здесь не ходит: жилые станции далеко, челноки сюда не суются, тем более в одиночку.

– Какой-нибудь идиот-сталкер?

– Среди сталкеров гораздо меньше идиотов, чем среди вас, хмырей, – заметил главарь.

– Ну, ты это… Гнусь, полегче, – пробасил первый подельник.

– Ты посмотри на парня, – не обратив ни малейшего внимания, продолжил тот: – Чи-истенький. На зубы белые глянь хотя бы. Просто так такие в тоннелях не валандаются. Либо кто-то важный из Полиса, которого эта неуловимая сучара вела, либо… я даже боюсь предположить… ученик?..

– Тихая смерть не берет учеников.

– Как будто ты пытался ему навязаться, – фыркнул главарь.

– Я – нет, но слухи…

– По некоторым слухам, мы собрались завалить самого Ангела смерти, так что ж теперь, спустить на тормозах убийство Сирого? – зарычал главарь. С его тонким голоском подобное выглядело немного комично, но смеяться почему-то не тянуло. Тим попытался напрячь мышцы, чтобы определить, связан ли он, но в голове снова помутнело.

– Да нам… Бляха-муха… нет! Само ж собой, спускать нельзя.

– Именно. И если бы кое-кто не решил напасть на молокососа первым, тот преспокойно взял бы меня на рученьки и оттащил в их с Каем тепленькое гнездышко. Перед вами же лох, не видно?!

– Так надавим на него, пусть проводит. Под пытками и не такие говорили.

– Лох-то он первостепенный… лошара, но один сюда сунулся, – размышлял главарь. – Значит, непрост. Может и в ловушку завести.

– Сучонок, – с этим словом его снова пнули в живот, и Тим не сдержал стона.

– Думаю, за этим субчиком Кай и сам явится как миленький. Паренек – не мои худые коленки, он ему наверняка нужен.

– Да на кой?!

– На той! И не смей со мной спорить! – закричал главарь. – Тихая смерть никогда своих не кидает. Грех на подобной слабости не сыграть.

Тим сжал зубы, ощутив соленый привкус на языке – наверное, прикусил, когда падал; попробовал незаметно пошевелиться, напряг руки и… снова застонал, ощутив пинок в живот.

– Ты смотри, Гнусь. Очухался.

– Тащи к стене.

Его подхватили под руки, потащили. Ледяной камень ожег спину, но от соприкосновения стало немного легче. Тим открыл глаза, о чем тотчас пожалел.

Все та же комната, освещенная теперь резким белым электрическим светом, к грязи на полу примешались потеки крови, кажущейся неестественно яркой. Двое убитых, валяющихся безвольными мешками с песком. На штанах ближайшего – темные потеки; тело дрожит в агонии. Отвратительный запах испражнений, соли, металла и дыма висит в воздухе, кажется зеленоватым туманом, только и ждущим, чтобы проникнуть в легкие, отравить, разъесть изнутри.

– Морщится…

– Понял, к кому попал.

Главарь действительно смахивал на женщину. В неверном свете ошибся бы не только Тим, но и кто-либо гораздо опытнее. Кая тоже могли бы сбить с толку одежда и голос… наверное. Однако при ярком освещении намного отчетливее становились детали, казавшиеся ранее не важными: рельефная мускулатура, никаких округлостей, более широкая грудная клетка, узкие угловатые бедра. Ноги тоже другие – длинные, накачанные, с выступающими венами.

– Нагляделся? Нравлюсь? – поинтересовался главарь.

Тим качнул головой, отчего перед глазами все поплыло. На бедро чуть выше колена опустилась рифленая подошва высокого сапога, надавила. Острая коленка целила в переносицу, тупая боль разлилась по ноге, но Тим не сопротивлялся, терпел, вряд ли сейчас он смог бы противостоять стольким бандитам сразу. Главарь, несмотря на субтильное телосложение, был силен, а о его подельниках и говорить нечего – оба поперек себя шире, с накачанными ручищами и бычьими шеями, на которых виднелись золотые цепи. У обоих – рожи с выдающимися челюстями, низкими лбами и кривыми, переломанными по многу раз носами, явно разбойничьи.

– Зря. Я б с тобой покувыркался, – то ли пошутил, то ли произнес абсолютно серьезно Гнусь. Подельники изобразили кривые ухмылки, сверкнув редкими щербатыми зубами. – Может, и живым бы от меня ушел.

Тим промолчал. В руке главаря появился нож – тот самый, который парень одолжил у Кая. Холодное острие тотчас коснулось шеи, впилось, оставляя небольшой надрез, из которого немедленно потекло теплое и липкое.

– Почти не больно и практически не опасно, – заметил главарь, – но только пока, ты ведь понимаешь это, птенчик? Ах, какие глазки у тебя необычненькие: темно-серые, с карим ободочком и звездочкой у зрачка. – Кончик ножа приблизился, на острие замерла колкая искра. – Выколоть, не выколоть? Ладно… подумаю еще. Ты не дергайся, не стоит.