Светлана Кузнецова - Дворец для рабов [litres]

Широченный ганзеец пробурчал под нос длинную фразу, показавшуюся руганью. Девчонка бросила в ответ пару слов и снова вернулась к разговору. Она все меньше походила на дешевую проститутку с нищей станции, а когда подняла лицо и прямо взглянула на Тима, по позвоночнику того прошел холодок.

– Пожалуй, пора, – сказал он беседовавшему о чем-то с челноком Даньке.

– Ну… пора так пора, – развел руками тот.

– Бывает, – мужик протянул широкую ладонь с толстыми короткими пальцами, оканчивающимися квадратными ногтями. – Доброго пути. Я и сам бы не советовал вам тут останавливаться. Народ здесь… всякий. – Предупреждение так и читалось в его словах, но Тим не понял, являлось ли оно еще и угрозой.

Они поднялись одновременно. Никто не стал задерживать их. Вход в тоннель находился всего в нескольких шагах, но прежде чем спуститься, Тим демонстративно перезарядил автомат.

– Ты чего? – не понял Данька.

– Чтобы никто не увязался.

Выход с «Маяковской» на поверхность оказался заварен, либо же им просто так сказали, намереваясь срубить плату за проход. Никогда в жизни не торговавшийся ни с кем Тим не разбирался в намеках и, разумеется, постоянные подмигивания маяковца принял за нервный тик. Идти к фашистам не было ни малейшего смысла: договариваться с ними о чем-либо Тим не собирался, а зачистить целых три станции вряд ли сумел бы. Не хватило бы не только боекомплекта и скорости – вряд ли твари в человеческом обличье стояли бы и ждали, пока их положат, – но и решимости. Руки, привычные наводить оружие на волкодлаков и хищников помельче, могли и дрогнуть, если бы в прицеле возник человек. Путь их лежал к «Белорусской», а там наверняка отыщется дорога наверх, не к ганзейцам же на поклон идти.

– Сдается мне, уходить нужно, – пробормотал Данька.

– Угу. – Тим поправил на плече ремешок от автомата. – Подальше отсюда.

– Нет, я про вообще, – произнес тот хмуро. – Жаль, мы сразу назад не повернули, как только потеряли Макса. Тогда могли еще выйти к своим.

– Или полечь. Да и о чем мы расскажем дома? Подошли к порогу, заглянули в окно и убрались подобру-поздорову? Зачем только шли столько? К тому же Макс в этом случае погиб явно зря.

– Любая смерть – всегда зря, – произнес Данька. – Тот, кто говорит иначе, – бессовестный идиот.

Они в нерешительности остановились у самого входа в тоннель. Казалось, тьма в нем живет своей собственной жизнью. Сгустки переползают от стены к стене, замирают, свесившись с потолка, только и ждут появления кого-нибудь теплокровного, чтобы погреться. Да и не тоннель это никакой, а зев огромного монстра, того самого червя, изображение которого видел Тим.

– Тимур, – давно Данька не называл его полным именем, – если случится так, что я не выберусь…

– Ну-ка заканчивай! – разозлился Тим. – Мне только подобных разговоров не хватало, тем паче говоренных-переговоренных уже.

– Это-то да… – невесело усмехнувшись, сказал Данька. – Еще в то первое патрулирование, помнишь?

– Еще бы не помнить, – ледяной ком, сформировавшийся в груди, стоило другу заговорить о смерти, стал потихоньку таять. Семь лет назад, только-только начав выходить в поселок наверху, они вдоволь надавали поручений друг другу. Родька, влюблявшийся чуть ли не каждую неделю, причем каждый раз в новую девицу, настаивал, чтобы именно очередной Лене, Вике, Даше или Кате друзья передали его намерение жениться. Погорев на подобной просьбе однажды – группа задерживалась, а добродушный Максим возьми и ляпни Маринке Медиковой о чувствах Родьки, – больше о подобных глупостях не просил.

«Родька, – Тим устало потер глаза, – хорошо, что он выжил, и еще лучше, что ранен и потому не пошел со мной. Останется хоть кто-то».

Думать о Женьке как о друге Тим больше не мог, хотя где-то в душе простил предательство уже давно: как только потерял Максима.

– Тебе бы поспать.

– Не здесь! – Тима аж передернуло от этой идеи.

– Сейчас в тоннель зайдем, отыщем какую-нибудь нишу, я подежурю, – предложил Данька.

– А сам?..

– На том свете покемарю, – он явно пошутил, но Тим, уже было начавший движение, замер.

– Все. Хватит! Мы остаемся здесь, и пусть нас во сне зарежут обоих. Заканчивай каркать!

– Нервный ты какой-то, – покачал головой Данька и первым шагнул во тьму. – Догоняй, командир.

– А еще есть Филевская линия, оттуда-то и расползается по метро всякая двухголовая, четырехногая и трехрукая пакость, – вещал ганзеец, шедший рядом с Данькой.