Ольга Ворон - Сезон охоты на единорогов

Я аккуратно прошёл к нему и сел напротив. Напротив, но не через костёр. Так, несколько сбоку, чтобы оставить огонь по одну сторону от нашей беседы. Положил левую руку с заряженным пистолетом на колено, а правой подбросил на угли сухих веток. Смотреть на пламя не стал. Справа от меня затрещало, захрустело, зашипело — подпитанный огонь начал набирать силу. Бедро под брезентовой штаниной стало нагреваться. А лицо Евгения осветилось. Оно оказалось бледным. И совсем не таким спокойным, как чудилось мне в темноте. Восковая маска была бы более живой, чем его лицо.

— Зачем ты пришёл?

— Сообщить, что Юрка в порядке, — пожал он одеревеневшими плечами.

— Ты сообщил, — голос остался холодным, ведь мне совсем не выдавать, что Чуда стал мне небезразличен. — Это всё? Или есть ещё пожелания?

Он усмехнулся.

— Выпьем?

— Не держу, — коротко качнул я головой.

— А я прихватил, — опять зло и бесшабашно усмехнулся Евгений и взглядом указал на недавно брошенную сумку.

Осталось только кивнуть. И демонстративно перевести предохранитель. Он угощает — не давить же на нервы, в самом-то деле?.. Просо аккуратно поднялся и пошёл за сумкой. Это дало мне возможность лишний раз оглядеться. Вокруг было тихо. На удивление.

Возвращался он, не глядя на меня — доставал из городского рюкзачка бутылку и закуску бутербродного свойства. Возился с едой он также демонстративно, как я до этого с пистолетом. На что мне оставалось лишь прикусить язык. Сел он ещё ближе, чем до этого и раскинул на земле полотенце, которому предстояло заменить скатерть. Движением позже я понял, что мир перевернулся…

Бокалы тонко звякнули. Пробка выстрелила. Шампанское зашипело…

Кто-нибудь! Ущипните меня!

Евгений, благополучно закончив с сервировкой импровизированного стола, скрестил ноги, пересаживаясь по-турецки, и удовлетворённо вздохнул, подтягивая ближе свой бокал. Я взял в пальцы тонкую ножку, словно хрупкое перышко, готовое улететь… Взглянул на свет. Шампанское. Конечно, проще накушаться водки или коньяка, но — шампанское… Это где-то за гранью для такой встречи. Это словно одновременно и вызов и демонстрация чего-то большего, чем просто выпить за встречу. Зачем он выбрал именно его?

Посмотрел на Евгения, хмуро качающего шипящую жидкость в бокале. Первый тост — тост угощающего. И что-то мне подсказывает, что в нашем случае это выбор не самый лёгкий. За знакомство — так незнакомы. За встречу — та ещё встреча была… За что бы выпить?

— За Холм! — Вопросительно поднял брови Евгений.

— За Холм! — Повторил я, подтверждая выбор.

Тост — искусство не менее запутанное, чем коан. И есть над чем размыслить.

Вроде бы Жаня ни словом не обмолвился о нашей встрече. Однако слово его оказалось настолько прозрачным, что… сразу вспомнился день. Зелёный склон, пушистый клевер, голубая речка. Маленький Чуда… И двое оружных кретинов.

Холм. Просто один из холмов местной тонкой речушки Ветлянки… И не просто, а священный Холм Семи Ветров. Древнейший Храм под открытым небом. Место, воспетое ещё тем язычеством, в котором богов и в помине не было. Храм, над которым встречаются все ветра. И маленький человек — тот, кто сумел дойти. Тот, кто сумеет поменять судьбу мира. Холм, на котором можно переиграть всю вселенную. И — всего лишь перекрёсток. Один из тысяч на этой сетке дорог. Получается, что это тост за встречу. И за дорогу. И за цель.

Вино хорошее. Удивительно — как в наших местах можно найти подобное? За последнее время стало привычным, что на игристое идут самые неудачные вина. Захотелось поднять бутылку и посмотреть этикетку. Сдержался.

Разлили повторно.

— За качающих колыбель!

Он чуть усмехнулся, поднимая бокал. Тост с таким количеством трактовок, что спорить нет смысла. За женщин любимых и любящих. За тех, кто хранит в сердце искренность и осмысленность жизни. За человечество, ради которого мы ещё живы. За тех, кто дорог… Читай по своей душе. Читай в сердце.

— За вступающих на Мост, — поднял бокал третьего тоста Жаня.

— За Мост! За идущих коридором!

Всё просто. Тост, за тех, кто в это мгновение, но в других координатах пространства и чувства идёт под ладонями уже приблизившейся смерти. За тех, кто в бою. Им в этот миг нужна память живущих дальше. Для того чтобы верить, что всё ненапрасно. Для того, что бы хватило сил перейти через Мерцающий Мост Смерти.

— За детство.

Просо кивнул. Тост за прекрасное время — время, когда можно было воспринимать мир во всем его великолепии. Воспринимать непосредственно, обучаясь у себя, у любви, ещё огромной и боли, ещё невыносимой. Тост за единение с мирозданием. Ну и за детей, конечно. Наверное, и Юрку, в том числе.