Фридрих Незнанский - Сезон охоты на коллекционеров

Ирина носилась по всей квартире, дробно постукивая каблучками.

— Ир, ты бы разулась, — посоветовал ей Турецкий, выглядывая из ванны. — А то соседи снизу опять придут нам нотации читать, что мы тут табун выгуливаем.

— Да ну их на фиг, — отмахнулась Ирина. — Шурик, ты не видел такую голубую папочку? Я вчера ее вот тут, на столе, положила.

Турецкий побрился и, не торопясь, вышел в коридор.

— С вечера нужно вещи готовить, — назидательно изрек он.

— Сама знаю, не маленькая, — буркнула Ирина. — Но я вчера до часу ночи сидела, работала. А ты уже дрых давно…

Турецкий окинул беглым взглядом комнату и подошел к креслу. Приподнял скомканный Иринин халатик и помахал перед ее носом папкой.

— Да вот же она. Небось, вчера здесь и оставила.

— Спасибо, дорогой. Все-таки большая удача иметь в семье частного сыщика! — она чмокнула Турецкого в щеку и собралась уже бежать на работу, но неожиданно притормозила.

— Дай еще раз поцелую. Пока не поссорились.

Турецкий подставил губы и обнял жену.

— Можно подумать, что мы часто ссоримся. Мы с тобой уже не помню, когда ругались. Прямо образцово-показательная семья.

— Тьфу-тьфу, — сплюнула Ирина и деловито высвободилась из объятий мужа. — Не тискай меня так сильно, блузку помнешь.

Турецкий хмыкнул

— Ну беги дальше, топотушка. Только под ноги смотри, — напутствовал он жену.

Ирина вновь зацокала каблучками направляясь к выходу. Хлопнула дверь. Загудел лифт.

Турецкий прошел на кухню и включил телевизор. Сейчас он вдумчиво позавтракает, посмотрит новости. С утра торопиться в «Глорию» не надо, так как вчера Володя пообещал заслонить друзей своим широким плечом, чтобы остальные члены дружного коллектива могли отоспаться после развеселой вечеринки. Солнечный денек за окном радовал глаз. Наконец закончился этот опостылевший дождь. Три дня подряд лило, а затянувшаяся плохая погода кому угодно могла испортить настроение.

По дороге в агентство Турецкий заскочил в магазин и купил кофе — про запас. Когда сыщики решают сложное дело, кофе поглощают в немереном количестве.

Володя Демидов рассеянно поприветствовал товарища, потому что был увлечен разговором с клиентами. Напротив него сидели две женщины — одна средних лет, весьма приятной наружности, и старушка-божий одуванчик. Старушка уже успела всплакнуть и вытирала крохотным платочком глаза. Губы у нее дрожали, и весь ее вид свидетельствовал о том, что она пребывает в глубокой растерянности.

— А вот и наш самый опытный следователь, — представил Турецкого Демидов.

— Чем можем помочь? — сразу включился в разговор Турецкий.

— Меня зовут Анна Гавриловна Афанасьева. Я с апреля обычно переезжаю на дачу к сестре, — начала свой рассказ старушка, всхлипывая и сморкаясь в платочек. — А вчера приехала за пенсией, я ее получаю на сберкнижку, там уже за три месяца накопилось. А соседи мне говорят, что я умерла! — залилась она опять слезами.

— Не верьте им, — попытался шуткой подбодрить бабулю Турецкий. — Слава богу, вы живы и здоровы, мы можем это подтвердить. Паспорт же у вас?

— У меня…Только мне теперь жить негде. В моей квартире какие-то чужие… И внук пропал… Как продал мою квартиру, так его и не видели. Боюсь за него… Не случилось ли с ним что-то плохое?

— Но вы прописаны в этой квартире? Как внук мог продать квартиру, если вы там прописаны?

— Конечно прописана… Была… — поправила себя старушка. — Теперь я как бы умерла, и меня по факту смерти выписали…

По ее морщинистым щекам ручьем потекли слезы. Платочек уже совсем намок, и Турецкий положил перед ней пачку бумажных платков.

— Вы успокойтесь. Мы сейчас во всем разберемся, — подал голос Володя.

— Простите, а вы кто этой гражданке? — спросил Турецкий у дамы, которая сочувствующе гладила старушку по руке.

— А я как раз соседка. Мы за стеной живем. Как заселились в этот дом, так и соседствуем. Знаете, родственники Анны Гавриловны всегда была проблемные. Так что бабушка в последние годы у своей сестры проживала — с ранней весны до глубокой осени. Сначала, чтобы поменьше со своими родными видеться, а когда одна осталась, то уже по привычке. Да, Анна Гавриловна? — обратилась она к старушке.

— Риточка, ты сама все расскажи, а то я опять плакать начну. У меня и голова уж разболелась… — пожаловалась старушка.

— А мы вам сейчас чаю крепкого заварим, сахарку насыплем, помогает от головной боли, — засуетился Володя и встал из-за стола.