Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher - SelfPub]

Арина ошарашенно смотрела перед собой, а потом схватилась за голову:

– То есть я на счетчике?

– Не совсем. Министр рвал и метал, а вот президенту понравилось, что ты с таким напором пыталась защитить других людей. Он приказал министру не трогать тебя и не вмешиваться. А еще, когда министр вышел, президент намекнул мне… И его намек я понял совершенно однозначно: объявлять о грядущем ядерном ударе нельзя. Это будет расстрел. Без разбирательств.

Бейдер замолчал. Потом, посмотрев на водителя, а затем еще раз на Арину, произнес:

– Арина, министр никогда не относился ко мне хорошо. Я бы сказал, что он тот еще антисемит и откровенный женоненавистник. Поэтому тебе вступать в открытую конфронтацию с ним нельзя. Твоя задача номер один – переправить своих в безопасное место. Иначе ты можешь их не довезти потом. Если слишком много народа узнает об ударах, начнется паника. И еще! Никому, ни под каким предлогом не раскрывай твой пункт конечного назначения. Иначе туда выстроится очередь не тех людей. Каждое бомбоубежище состоит из двенадцати подземных блоков. Каждый вмещает в себя порядка тысячи человек. Но, скорее всего, придется их доукомплектовывать и пересчитывать еду на всех. А по поводу остального населения… Им придется перебираться в метро и бомбоубежища Москвы и Подмосковья. Президент обещал прислать мне карты, которые показывают все бомбоубежища для жителей Москвы и области – как старые, так и абсолютно новые. Новых построено за годы войны порядка полутора тысяч по всей стране. Основная часть Москвы переберется в метро, это испокон веков были основные бомбоубежища в городе. Но теперь есть и другие места, где можно переждать эту бурю. Мы выстоим, Арина, мы должны. И все остальные выстоят. Только каждый – в отведенном ему месте.

Арина повернулась к Бейдеру и посмотрела ему очень внимательно в глаза. Затем она спросила:

– А сегодня, когда я ушла, президент показал вам карты с бомбоубежищами?

– Нет, – нахмурился Бейдер и задумался, затем сказал:

– Он пришлет их завтра.

– Но почему было не показать сегодня? Странно это.

– Арина, странно, что сейчас перемирие! Вот что странно. Президент сказал, что отправлять в бомбоубежища будут группами. Без объявления. Иначе паника убьет всех жителей Москвы.

Арина посмотрела на Бейдера, он протянул ей руку, она протянула в ответ, он пожал ее. Вдруг в порыве она обняла его и сказала:

– Спасибо, господин генерал! Вы удивительный человек.

В этот момент машина остановилась, и Бейдер нажал на кнопку, выключив «антипрослушку». Он тепло улыбнулся и, похлопав Арину по плечу, сказал:

– У тебя теперь увольнительная, а после – мы увидимся с тобой. Я пришлю за тобой машину в среду. А сейчас иди к своей семье.

Арина вышла из машины, а Бейдер еще долго провожал взглядом эту удивительную женщину.

Начало декабря выдалось весьма примечательным и совсем не снежным. Со стороны могло показаться, что находишься и не в Москве вовсе, а где-нибудь в центре Европы, например. Днем, как правило, было не меньше плюс трех – плюс пяти, изредка шел дождь, а часто и вовсе бывало солнечно. Временами начинал падать мелкий редкий снежок. Но буквально на следующий день от этого снега не оставалось и следа. А ночью температура почти никогда не опускалась ниже нуля. В общем, конец октября с его европогодой вот уже больше месяца был поставлен на непрерывный repeat. Мнение народа по этому поводу кардинально разделилось. Одни радовались отсутствию снега и всех остальных атрибутов зимы, таких как сильный холод, мороз и гололед. А их оппоненты справедливо полагали, что у таких выкрутасов природы всегда есть побочные эффекты, в виде лютой зимы, являвшейся поздно, но и затягивающейся чуть ли не до начала мая. Прецеденты в истории уже имелись, и многие о них помнили.

Арина шла к своему дому на Ленинском проспекте. Дом находился на нечетной стороне Ленинского, в глубине дворов. И был со всех сторон как бы защищен и от шума проспекта, и от автомобильных выхлопов.

Подойдя к дому, она позвонила в домофон. Прозвучало уже пять долгих гудков, когда трубку взял младший сын:

– Да! Кто это?

И вот тут Арину прорвало. Поперек горла встал ком, в глазах начало темнеть, руки затряслись. Как она все это время скучала по своим мальчикам, отгоняя от себя все мысли о них в течение целого года! Как они выросли, наверное. А родители постарели…

– Да! Кто это? – продолжал спрашивать Марк.